Хитросплетение судьбы

Робость тут же отошла на второй план. Но из-за волнения он совсем позабыл об уважительном обращении к правителю. Речь его была быстра, как росчерк кисти.

— Когда я прибыл в Эларис, то посетил школу Дизанс, где училась моя дорогая подруга. Наша общая подруга.

Шин Зе, стоящий у трона, прищурился.

«Хайши с мечом! Это он!»

— В одной галерее было пустое место для портрета и табличка с её именем. Раз его там нет, то я хотел бы вам его предоставить.

Северянин говорил быстро и взволнованно, пренебрегая всеми правилами общения с императором. Глаза Гальвэра выражали нетерпение. Он потянулся к деревянному футляру, отделанному темной кожей, за спиной, испачканными краской различных цветов, пальцами. Из него художник извлек холст. А затем медленно и с трепетом развернул перед Небесным избранником и его доблестным. Реакция не заставила себя ждать. На мгновение лицо императора выглядело ошеломленным, а потом на нем появилась нежная улыбка. Хайши был более сдержан в эмоциях, но был точно удивлен не меньше Элвара.

Лейна смотрела на них своими голубыми глазами, с азартом мечницы рвущейся в бой, будто живая. Яркие воспоминания захлестнули императора. И не его одного. Элвар поднялся с трона и подошел к холсту вплотную. Он вытянул руку, а затем не касаясь обвел очертания северянки. Шин Зе напряженно наблюдал. Гальвэр наслаждался эффектом. Он превзошел все его собственные ожидания.

— Ты тот парень, который нарисовал Дарста, — догадался император. — Есть еще ее портреты?

— Да, то есть нет. Э-э-э. У меня есть только этот, но я могу сделать еще.

Взгляд Хайши перешел теперь на северянина и изучал его более тщательно.

— Буду очень благодарен тебе, если сможешь создать еще нечто подобное.

Теперь глаза Элвара не пугали Гальвэра. За их золотым сиянием он смог разглядеть отражение своих чувств.

Невероятная удача. Северянин не мог себе даже вообразить, что встреча с императором пройдет так гладко. Художник перебрался жить в замок Элвара, чем очень удивил своего отца, который странным образом не стал возражать. Небесный избранник предоставил все необходимое, чтобы Гальвэр мог полностью посвятить себя работе над новыми портретами, и не только Лейны.

А тем временем Хонкс очень спешил вернуться на острова. Оставить своего сына в незнакомой стране под боком у императора показалось ему не такой плохой идеей. Может удастся выяснить побольше о новом правителе и усилить союз с севером. Купец тоже успел побывать на аудиенции у Элвара. Больше всего Хонкс испугался не самого императора, а того, что тот не получал никакого письма от Гастиса. В этот же день на острова улетели несколько птиц с сообщением от купца.

«Был бы у меня камень связи…»

Не то чтобы он завидовал возможности Рабаха использовать дар Небес, просто это было действительно удобно. Шпион исчез, но его корабль точно прибыл в империю год назад. Из этого можно сделать вывод: либо Гастис держит остальных членов ШЛС в неведении, либо Рабах что-то задумал. Вероятнее всего казался последний вариант, но доказательств, кроме неисполнения воли ледлорда, не было. Хотя уже одного этого хватит, чтобы подорвать доверие к шпиону. Шутка ли, что Хонкс ненароком приблизил сына к императору, как Рабах своего к преемнику наместника.

«Это не делает меня им».

Купец больше успокаивал себя этой мыслью. Он прекрасно понимал — если Гастис прикажет шпионить за Элваром, то Гальвэра придется частично посвятить в тайны севера. Примет ли он это? Согласится помогать? Хонкс не был в этом так уверен. В империи его сын снова ожил, и купец не хотел ничего испортить. Он найдет кого-нибудь другого на свое место в ШЛС. Время еще есть.

Гальвэр был уверен, что император захочет увидеть собственный портрет в его исполнении, но неожиданно получил другую просьбу. Она смутила и его, и хайши. Это чувствовалось в том, как он сидел. Художник никогда не видел, чтобы кто-то мог так напряженно сидеть. О нет, Шин Зе не волновался. Хайши просто излучал напряжение, заставляющее Гальвэра волноваться. Он пытался разговорить его, но сковырнуть скорлупу этого человека казалось невозможным. Поэтому художник предпринял последнюю попытку.

— Можешь спросить меня о ней что-нибудь.

Лицо Шин Зе изменилось. На нем была растерянность и даже борьба с самим собой. Как будто в нем столкнулись желания узнать о Лейне больше и не слышать ничего о ней. Гальвэр не дал ему возможности выбрать. Он начал рассказывать. Вспоминал все подряд: грустные, веселые, пугающие, воодушевляющие, милые моменты связанные с мечницей. Из Гальвэра лился нескончаемый поток слов. Он говорил, не глядя на Шин Зе. Это не нужно было. Художник и так хорошо чувствовал эмоции хайши. Северянину хотелось бы отобразить их в портрете, но учитывая, что он уже видел, как изображают доблестных рыцарей, его интерпретация выделялась бы слишком пестро на фоне других. Хотя соблазн показать Шин Зе его же изнанку имелся.

— «Кхе, я бы посмотрел, как он наделает в тебе дырок, если ты ему слезки нарисуешь».

— «На такие глупости я не пойду. Можно использовать эти эмоции для другой, неофициальной работы».