Хитросплетение судьбы

— «Взрослеешь на глазах. Сейчас расплачусь».

— «Не думаю, что у таких как ты бывают слезы».

— «Ты многого обо мне еще не знаешь!»

Портрет был завершен и висел в галерее Дизанса. Шин Зе не сказал ни слова, когда его увидел, но Гальвэра это ничуть не смутило. Следующая работа художника был еще один портрет Лейны, который красовался уже в покоях Элвара. Параллельно художник еще успевал делать наброски облаков в свете закатного солнца и улицы столицы с бредущими людьми. Времени прошло не так много, а северянин чувствовал себя в империи, как дома. Только жара с духотой были его извечными врагами. Гальвэр совсем не скучал по северным островам и отцу. Самостоятельная жизнь оказалась невероятно комфортной, не без помощи императора, конечно. Но покой продлился не долго. Из окраины границы пришло известие о нападении дикарей. Они захватили город, а Элвар не стал заниматься долгими сборами войск и всего лишь с сотней конников направился в Лайдрек. Художник остался в замке дожидаться новостей, но вместе с его плохим предчувствием наброски становились все мрачнее и мрачнее.

Глава 4

Где-то на востоке центрального материка 1397 год.

Эхо от звуков журчания воды и падающих капель наполняло глубокую пещеру. Мрак рассекал свет от факела, который несла фигура, укутанная в плащ с капюшоном. На его изодранных полах, скользящих по земле, были налипшие и уже засохшие от времени куски грязи. Пещера заканчивалась тупиком с прикованным к стене цепью одноруким голым мужчиной. Лица его не было видно из-за отросших до пола темных волос и бороды похожей на мочалку. По центру груди располагался уродливый черный шрам. Узник почувствовал приближение раздражающего глаза света и цепь, удерживающая его единственную руку, с громким лязгом натянулась.

Фигура в плаще остановилась на безопасном расстоянии.

— Здравствуй, Хайви. Как твои дела? Скучал?

Однорукий убрал волосы с лица открывая яркие зеленые глаза, в глубине которых бурлил бесконечный источник ненависти.

— Привет, ублюдок, — прохрипел он.

Между ними двумя протекал извилистый тонкий ручеек. Цепь позволяла узнику добраться до него, но не дальше. Однорукий приблизился к живительному источнику воды и жадно прильнул к нему губами. Человек с факелом подождал, пока его собеседник утолит жажду.

— Пришел освободить меня?

Однорукий уселся поудобней у ручья и тер глаза, отвыкшие от света.

— Нет, но у меня есть новости, которыми я хочу поделиться с тобой, — с улыбкой ответил Цежл.

— Не интересно, — громко звякнул цепью узник. — Проваливай!

— Я ценю твое мнение, но в положении как у тебя выбирать не приходится. Просто слушай.

Рука залезла под плащ, вытащив оттуда маленькую заплесневевшую головку сыра, кинула ее собеседнику. Тот ловко поймал подачку и сразу же вгрызся в нее, но затем, будто опомнившись, стал есть медленнее, смакуя каждый кусочек. Он уже давно позабыл какой еда может быть вкусная.

— Я нашел тень. Она слилась с одним юношей и, как полагаю, обрела разум. Или может она была разумна еще до него, — покрутил в воздухе указательным пальцем человек в плаще.

Узник оторвался от трапезы.

— А моя рука? Ты нашел ее?

— Думаешь я бы вернул ее тебе? Ты и с одной достаточно опасен. Можешь про нее забыть. Она стала прекрасным удобрением для дерева.

Цепь натянулась до предела. Рука с покрасневшим запястьем от оков тщетно пыталась дотянуться до Цежла. Тот лишь покачал головой.

— Все было бы намного проще, если бы ты успокоился. Мир очень изменился. В нем появились новые герои. И столько всего еще… — с воодушевлением сказал он.

— Мы призраки прошлого, айдонианец. Нам больше нигде нет места. Освободи меня, и я убью тебя, а затем и себя.

— Знаешь, у меня за все это время даже не возникало такой мысли — умереть. Я очень люблю жизнь. Она интересная и мне хочется узнавать все больше нового, — через мгновение он произнес немного тише, — я очень боюсь смерти.

— Ублюдок, эта цепь не удержит меня тут на вечность! И тогда! — противный злостный смех отразился от стен пещеры, направляясь к ее выходу.

— Скорее потолок на тебя обвалится, чем эта цепь заржавеет. Я же говорил, в мире полно интересных вещей, — улыбнулся Цежл.

Они замолчали, каждый думая о своем. Узник снова принялся за еду, но не сводил глаз со своего пленителя. Он представлял, как убивает того снова и снова. Казалось их беседа исчерпала себя, но айдонианец не желал уходить.

«Ему что-то от меня нужно», — подумал однорукий.

— Если мир так изменился, то почему ты до сих пор носишь этот драный плащ?

Уголок губ Цежла дрогнул.

— Почему все меня вечно критикуют за мой стиль? Разве я не выгляжу в нем таинственно и угрожающе? — попытался скрыть обиду в голосе он.

Однорукий снова засмеялся, но на этот раз искренне.

— Ты в нем похож на драного кота, айдонианец.

Цежл отвернулся и направился во тьму пещеры. Узник смотрел ему в спину. Шаги пленителя замедлились, а потом он остановился. Эхо донесло его слова.

— Если я тебя освобожу, поможешь мне убить кое-кого?

— Не можешь сделать все своими руками, ублюдок⁈

— Я не убийца.