Хитрость

— Одну минуту, мисс Коллинз. Похоже, в вашем билете произошли изменения.

— Что? Этого не может быть. Я только что купила его.

— Дайте минутку, мэм.

Моя челюсть сжалась, а руки задрожали. Черт бы его побрал! Это Нокс. Вероятней всего. — Мэм, — сказала я, — билет прошёл проверку в зоне безопасности. Мне нужно быть на этом самолете. Мне нужно добраться до Сан-Франциско.

Мои слова были наполнены отчаянием.

Она нажала несколько кнопок.

— Не волнуйтесь. Похоже, вы будете там. Вы всё ещё в самолете. — Она улыбнулась мне. — Должно быть, у вас сегодня счастливый день. Ваш билет заменили на первый класс, место 3D. — Она вернула мне мой телефон. — Приятного полета.

Мой счастливый день. Вряд ли.

Я покачала головой, преодолевая длинный путь по трапу к самолету. Может быть, я просто параноик. В конце концов, нервы не в порядке, и воображение работало сверхурочно. Заменили на первый класс. Это имело смысл. Обычно я летала первым классом, так что, наверное, это совпадение. Это то, что я сказала себе, когда переступала порог, улыбнулась стюардессе и пошла по проходу к третьему ряду. Я захлопнула отсек для ручной клади над моим сиденьем и разместилась на 3D. Находясь в самолете, я вздохнула с облегчением, и пока другие пассажиры продолжали рассаживаться по местам, я осмотрела борт. Остальная часть первого класса уже была занята, кроме 3F. Место рядом со мной было пустым.

Я попыталась игнорировать странное ощущение, что что-то не так. Когда я бронировала место, компьютер указал, что первый класс недоступен. Я оттолкнула эти мысли, провела по экрану телефона, сделала глубокий вдох и ответила на многочисленные звонки Нокса.

Глава 16

Аделаида

Двадцать лет назад

— Нет, — повторила я, когда моя мать, Оливия, крепко сжала мне руку.

Я слышала так много нотаций в королевского размера домашнем офисе моего отца. Всю жизнь это был его тронный зал, его центр управления. Из этой комнаты он принимал решения и выносил приговор, но сегодня было иначе. Чарльз Монтегю II молчал. Как моя мать и я, он слушал. Сегодняшние новости затронули всех нас.

— Миссис Коллинз, у полиции Лос-Анджелеса есть веские основания полагать, что водителем машины действительно был ваш муж, Рассел Коллинз.

— Этого не может быть. Он недавно был здесь. Он в деловой поездке. Я разговаривала с ним вчера.

— В котором часу это было?

В голове туман. Это было позже, после ужина. Наш разговор был коротким, мы обменялись парой слов. Но это тоже разговор, верно?

— Я не помню. После ужина.

— Ужин всегда в семь, — вмешалась мать, как будто наш строгий график каким-то образом поможет детективу собрать воедино наши грязные жизни или смерть Рассела.

Детектив Майкельсон кивнул и что-то записал в блокноте.

— Нам нужно будет просмотреть телефонные записи ваших звонков.

— Я разговаривала с ним по стационарному телефону. Я звонила из спальни.

Майкельсон огляделся, как будто впервые узрел величие нашего дома.

— У вас несколько телефонных линий?

— Да, — ответил отец. — Разве это имеет значение?

— Нет, это обычная процедура, чтобы исключить семью из списка подозреваемых.

Тяжесть наполнила мою грудь, когда я подумала о мужчине, за которого вышла замуж, о мужчине с золотыми глазами и медными волосами. Мужчина, с которым я познакомилась в Эмори с внешностью и родословной, одобренными моим отцом. Я вспомнила, кем мы были до того, как вернулись в Саванну. Я вспомнила его волнение, когда сказала ему, что беременна. Мы никогда не предохранились, и все же нам потребовались годы и два выкидыша, прежде чем я, наконец, продержалась первый триместр. Рассел был в восторге от того, что скоро станет отцом. Даже после того, как на УЗИ сказали, что у нас девочка, он ни разу не дрогнул. Для него Александрия не была наследницей; она была его ребенком, его маленькой девочкой. Теперь мне нужно сказать ей, что его больше нет.

— Лаида? — голос отца вырвал меня из прошлого.

— Что? — Я перевела взгляд широко открытых глаз от отца, сидящего с противоположной стороны стола, к детективу Майкельсону, высокому лысому мужчине в дешевом костюме, который переминался с ноги на ногу. — Простите. Вы что-то спросили?

— Прошу прощения, — сказал детектив. — Я знаю, вам тяжело. Я не хочу быть вестником плохих новостей…

Слёзы полились из глаз, и я заглушила крик. Мои руки дрожали, когда до меня, наконец, дошло происходящее. Рассел исчез навсегда. Он никогда не вернется. Каждый раз, когда моя голова склонялась, мать сжимала мою руку, напоминая мне держать голову высоко. Неподобающее поведение было неприемлемым для Монтегю, даже когда я узнала, что стала вдовой в двадцать девять.

— Полиция Лос-Анджелеса, — продолжал детектив, — хотела, чтобы вас уведомили лично, до того, как информация распространится.

Чарльз кивнул.

— Мы ценим это, детектив Майкельсон.

— Мы знаем, мистер Монтегю, как это огорчает и какой это шок. Мы хотели, чтобы вы знали подробности до того, как всплывут разные версии.

Мой взгляд устремился на детектива.