Хитрованы

– Я выбрала Казань. Когда я ходила за билетом, в мою квартиру проникли взломщики и похитили у меня шкатулку с ценными бумагами, на проценты от которых я жила. Я, конечно, отменила отъезд, заявила в полицию, но похититель, как и ценные бумаги, не были найдены. В течение трех месяцев, пока шло следствие, я подвергалась домогательствам Скалона, буквально преследующего меня. Каждый день он каким-либо образом давал знать о себе. Это было ужасно, и сил терпеть все это уже не доставало. Я продала кое-что из моих драгоценностей, купила билет и пароходом отправилась в Казань. Здесь я сняла вот этот домик, прожила несколько месяцев, и хоть наделала массу долгов, но все же начала как-то приноравливаться к своей скромной жизни. И вот, в один прекрасный – нет, ужасный! – день на пороге моего дома объявляется… кто бы вы думали?

– Нетрудно догадаться, – произнес с болью в голосе Всеволод Аркадьевич. – Скалон.

– Он! Оказывается, по его ходатайству его перевели сюда начальником штаба пехотной дивизии. Я едва его выпроводила, но он заявился снова через несколько дней и сообщил, что скупил все мои долговые расписки и векселя, к тому же знает, где находятся похищенные у меня ценные бумаги. «Так это ты их украл!» – воскликнула я, на что он лишь нагло усмехнулся и заявил, что «взяты» были бумаги не им лично, но по его указанию. Мол, это компенсация за мою «измену» и за то, что я его «бросила», а также за все подарки и украшения, что он мне делал, когда мы были вместе. И что он готов вернуть мне мои бумаги, долговые расписки и векселя тотчас, как только я вернусь к нему. То есть опять стану с ним сожительствовать…

– Но это же шантаж! Самый что ни на есть низкопробный шантаж и вымогательство! То есть принуждение к сожительству, за что можно схлопотать приличный срок! – воскликнул Долгоруков, прекрасно зная, о чем говорит. В своей «деятельности» «червонные валеты» старались избегать подобного рода деяний, посему их аферы чаще вызывали усмешку, а иногда и гомерический хохот, нежели гневное презрение и яростное негодование. Скалон же переходил всяческие границы.

– Я не смогу ничего доказать, – убито произнесла Ксения Михайловна. – Я даже не смогу доказать, что похищенные ценные бумаги принадлежали мне, – так уж получилось. К тому же у него связи и власть, а у меня что? Слова обиженной женщины? Да кто их будет слушать?!

Она снова заплакала:

– Я боюсь его.

– Не бойтесь, – раздумчиво произнес Долгоруков. – Мы его «укоротим».

– Мы? – вскинула на него смятенный взгляд, смешанный с любопытством, Ксения Михайловна. – Кто это, мы?

– Ну… – замялся Сева. – Я со своими друзьями. А теперь, Ксения Михайловна, я прошу прощения за нескромный вопрос: на какую сумму у вас было этих бумаг и векселей?

– На сорок две тысячи с мелочью, – не задумываясь, ответила Ксения.

Всеволод Аркадьевич хмыкнул и посмотрел в сторону, словно увидел там что-то интересное. А потом, разглядывая свои руки, осторожно и ненавязчиво спросил:

– А вы не знаете случаем, где Скалон держит ваши ценные бумаги и долговые расписки?

– Кажется, в каком-то коммерческом банке. Впрочем, – она свела бровки к переносице, – нет, не знаю. И, – Ксения Михайловна умоляюще посмотрела на Долгорукова, – прошу вас, не связывайтесь с ним. Нет, не прошу – приказываю! Он страшный человек, поверьте. И я не хочу, чтобы из-за меня у вас случились неприятности…

Но Сева уже все для себя решил.

Так появился новый фигурант, то бишь цель, о которой он и сказал Африканычу. А что Скалон нехороший человек, в этом Всеволод Аркадьевич ничуть не сомневался.

А потом… Потом Ксения Михайловна снова горько заплакала, но уже по иному поводу. Ей было неловко и стыдно, что она сваливает решение своих проблем на чужие плечи. И хоть плечи эти были крепкие, ей все равно было не по себе.

– Простите меня, – говорила она сквозь рыдания, и Всеволоду Аркадьевичу не оставалось ничего более, как приняться успокаивать ее. Ведь чем должен заниматься мужчина, когда плачет женщина? Правильно. Он должен ее пожалеть и успокоить. Конечно, как может, ибо не всякий мужчина умеет это делать.

Сева успокаивал, как умел. И через какое-то время очутился в постели вместе с Ксенией. Он даже не понял, как это случилось, а понимать потом не было уже времени – началась сказка, говорить о которой просто не хватало слов. Ну, не придуманы еще слова и определения, которые могли бы описать должным образом все, что происходило. А рассказывать теми словами, что есть, значит убить сказку, свести на нет все волшебство, которое творилось между Севой и Ксюшей…

Глава 15 Как изъять ценные бумаги из чужой ячейки

– Познакомься, Африканыч. Это Ленчик, наш новый товарищ, – произнес Долгоруков, впуская к себе в нумер парня с пронзительно-голубым взглядом. – Потом я расскажу тебе, чем он промышлял и какую славную аферу провернул с приятелем, о которой даже писали местные газеты.

– А вот это не очень славно, – заметил Самсон Неофитов, пожимая руку парню. – Ни о механизме афер, ни о способе их проведения никто ничего не должен знать.