Хитрованы

– Вот это верно, – согласился с Африканычем Сева. – Но наш Ленчик не волшебник, а только учится. Так что, дружище, будь покуда к нему снисходительней.

– Изволь, патрон.

– Тогда к делу.

Долгоруков кивнул, подождал, покуда Африканыч с Ленчиком усядутся в кресла, и вступил:

– Итак, господа, у нас имеется объект. Эта наша цель – очень нехороший человек, хотя и в чинах пехотного генерала. У него прекрасные связи в обеих столицах, иначе ему не удалось бы в течение года сменить несколько должностей в разных городах империи, причем всякий раз с повышением. Ныне он обосновался здесь, в Казани, в чине генерал-майора и в должности начальника штаба Второй пехотной дивизии, расквартированной в городе и его окрестностях. Зовут нашего фигуранта Александр Антонович Скалон.

– Не в папашу пошел, стало быть, – раздумчиво произнес Самсон Африканыч Неофитов.

– Не понял, – посмотрел на Африканыча Сева.

– Папаша нашего объекта, его превосходительство генерал Антон Антонович Скалон, командир драгунской бригады, геройски пал при обороне Смоленска от французов в августе восемьсот двенадцатого года. – Неофитов принял вид гимназического учителя и стал расхаживать по комнате гостиничного нумера, напустив на себя профессорскую важность. – Похоронили Антона Антоновича враги-французы, причем со всеми положенными по такому случаю воинскими почестями и барабанным боем у подножия Королевского бастиона Смоленской крепости. Сам «враг рода человеческого», Наполеон Буонапарте, лично бросил в могилу Скалона горсть земли, после чего повелел воздвигнуть памятник на могиле героя-генерала, что и было исполнено. Кстати, сей памятник стоит и по сию пору.

– Откуда знаешь? – спросил Долгоруков Неофитова.

– Бывал в Смоленске, – коротко ответил Африканыч.

– Выходит, не в батюшку пошел, – с усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего, согласился Всеволод Аркадьевич.

Ленчик лишь моргал глазами и молча внимал занятному разговору.

– Вышеозначенный генерал Скалон… – Сева вдруг замолчал и посмотрел на Неофитова: – Кстати, тебя, мой друг, не смущает чин нашего фигуранта?

– Ничуть, – безразлично пожал плечами Африканыч.

– А тебя? – посмотрел Долгоруков на Ленчика.

– А мне без разницы, – так же безразлично произнес парень.

– Славно, – удовлетворенно произнес Всеволод Аркадьевич. – А теперь, друзья мои, вернемся к нашему фигуранту. Так вот, этот господин Скалон совершил кражу – точнее не он лично, а с его подачи было похищено ценных бумаг, векселей и долговых расписок на весьма приличную сумму.

– Какую? – заинтересованно спросил Неофитов.

– Сорок две тысячи с мелочью, – словами Ксении Михайловны ответил Долгоруков.

– Неплохо, – подал новую реплику Африканыч. – А? – посмотрел он на Ленчика.

Ленчик молча кивнул.

– Бумаги были похищены у одной женщины, которую генерал принуждает с ним сожительствовать, – продолжил Всеволод Аркадьевич. – При соблюдении этого условия он обещает вернуть ей бумаги. Если же нет, то ценности остаются у него, а векселям и долговым распискам он даст ход. И женщине не поздоровится. А она и так небогата.

– Патрон, разреши вопрос? – внимательно посмотрел на Севу Неофитов.

– Валяй.

– Эта женщина сама попросила тебя помочь вернуть ей бумаги за определенное вознаграждение, или мы делаем это так сказать… из-за любви… – Здесь Африканыч сделал многозначительную паузу, не сводя глаз с Севы, – к ближнему? То бишь совершаем безвозмездно благодеяние?

Вопрос Всеволоду не понравился, что было понятно по бровям, сомкнувшимся на переносице.

– Это моя инициатива, – не сразу ответил он, стараясь не встречаться взглядом с Неофитовым. – А вознаграждение, – тут Долгоруков посмотрел сначала на Африканыча, а затем на Ленчика, – пять тысяч рублей серебром.

– На троих? – спросил Неофитов.

– На двоих, – ответил Долгоруков. – Тебе и Ленчику.

– Ну, тогда все ясно, – хлопнул себя по коленке Африканыч. – Ты платишь нам гонорар из собственного кармана. Так, Сева?

Долгоруков молчал.

– Так я прав, Всеволод Аркадьевич? – не отставал от патрона Самсон Африканыч.

– Предположим, что прав, – нехотя промолвил Долгоруков. – Тебе-то какая разница?

– Никакой, – весело отозвался Неофитов. – Просто во всех наших делах ясность должна присутствовать с самого начала, – добавил он. – А с тобой, Сева, я хоть на африканский континент волонтером, хоть в дьяконскую рясу да на площадь с кружкой медяки собирать на церковный купол. – Он замолчал и шутливо прищурился: – Хороша она или так себе?

– Тебе это важно? – немного нервно спросил Сева.

– Конечно! – привскочил на кресле Африканыч. – Одно дело помочь девушке прелестной, хорошенькой, чтобы «вся из себя и даже лучше», а другое дело – мегере какой-то неказистой. Здесь, брат, вопрос принципа.

Он посмотрел на Ленчика, ища поддержки. Но тот выжидательно молчал: на подобном совещании он присутствовал впервые, посему предпочитал не высовываться. И правильно делал…

– Ладно, – улыбнулся Сева. – Она просто чудо.

– Тогда другое дело! – воскликнул Африканыч. – Тогда я, несомненно, с тобой. А ты? – посмотрел Неофитов на Ленчика.

– Что я? – не понял тот.

– Ну, ты в деле?