Хитрые мордашки

Закрыв дверь, я повернулась к Брэнсону, думая, что он придумал какой-то умный комментарий про моих сумасбродных дядюшек. Но он стоял, скрестив руки, и серьезно смотрел на меня.

– Что такое? Что-то с Поли? Ему стало хуже?

– Нет. – Выражение его лица немного смягчилось. – Извини. Насколько я знаю, никаких изменений. Все так же в критическом, но стабильном положении.

Мне полегчало.

– Слава богу. – Вспомнив про правила приличия и про то, что с момента нашей последней встречи отношения между нами стали немного напряженнее, я показала рукой на диван. – Проходи, присаживайся. Хочешь чаю? – Я на мгновение заколебалась, раздумывая, не предложить ли ему бокал вина, но решила отказаться от этой идеи. Я была слишком уставшей и слишком вымотанной, чтобы спокойно думать, тем более о Брэнсоне. – Еще у меня есть кофе без кофеина.

– Спасибо, не беспокойся. Это не светский визит. – Брэнсон опустил руки, но остался стоять на месте, весь во внимании, даже не направившись к дивану.

Ватсон вывалился из-за угла и плюхнулся, прижавшись к моей ноге.

Я удивленно посмотрела на него. Я думала, что он будет раздражительно избегать меня все время, пока те корги не уберутся из нашего дома, а может, и еще очень долгое время после этого. Но Ватсон повел себя так, словно он солидарно занял мою позицию в каком-то деле. Словно он знал что-то, о чем я не подозревала.

Мое напряжение нарастало, и я обратилась к Брэнсону:

– Ладно, тогда, если это не светский визит, чем я могу тебе помочь?

Брэнсон несколько мгновений был в нерешительности, а в этот момент его зеленоглазый взгляд снова смягчился. Я прочитала в нем, что он с чем-то борется, но затем в его глазах выросла стена, и они стали твердыми, словно кирпич.

– Я знаю, что Сьюзан уже разговаривала с тобой. Я хотел зайти к тебе, чтобы повторить ее слова. Чтобы ты знала – полиция надеется, что ты позволишь нам расследовать это дело самостоятельно.

Я уставилась на него, ожидая какого-то продолжения. Но его не было.

Я также небыстро нашлась, что ответить.

Это была старая тема. Еще когда я только переехала в Эстес. Но мы с Брэнсоном уже прошли через это, давно прошли. До такой степени, что с недавнего времени порой даже ощущали себя партнерами, находящимися в определенных интересных отношениях.

– В чем подвох?

– Нет никакого подвоха. – Его голос не казался недружелюбным, но он сказал это в таком тоне, что было понятно, что это даже не обсуждается. – Это дело полиции. Тебе не нужно вмешиваться. Будь с Поли, продавай книги. Занимайся своим делом; а мы будем заниматься своим.

Мне стало невыносимо больно, я даже не ожидала, что мне будет так плохо. К счастью, боль быстро вытеснил мой пламенный гнев:

– Я была на сто процентов уверена, что мы уже покончили с этой проблемой и, на самом деле, довольно давно. Я не потерплю, чтобы мне приказывали, что делать.

– Мне очень жаль, но уже ничего не поделать. Это дело полиции. К тебе оно никак не относится, так что опять, я повторяю, не лезь в него. – Его голос был таким же безэмоциональным, холодным и профессиональным. Если бы в его тоне был сарказм или хотя бы снисходительность, возможно, это бы не так сильно ранило меня, но вероятно, я все равно была бы точно так же рассержена.

– Но что вдруг изменилось? Вчера ты хвалил меня за мои способности в расследовании убийств, которые, я не могу не отметить, я раскрываю намного быстрее тех, которые называют это своей работой.

Он нахмурился, но либо не собирался ничего отвечать, либо я слишком быстро продолжила свою речь:

– Так почему же теперь? Почему это дело неприкосновенно?

– И вот опять. Ты ведешь себя так, словно ты имеешь право получать информацию от полиции. Но это не так, Фред. – Кажется, его взгляд стал еще более твердым. – Ты продавщица книг. Твой отец был детективом, не ты. Сконцентрируйся на продаже книг.

Возможно, я видела то, что хотела увидеть, но я была готова поклясться, что он заставлял себя говорить эти вещи. Специально по какой-то причине грубо себя вел. Как птица, которая выталкивает свою пташку из гнезда, чтобы она научилась летать. Или родитель, который отшлепал ребенка за то, что он выбежал на улицу. Чтобы он усвоил урок и не пострадал в будущем.

Но… я не была пташкой, как не была и ребенком.

– Я никогда не нарушала закон и не мешала полиции в расследовании дела. Не помешаю и в этот раз.

– В этот раз? – Он сделал шаг ко мне, остановился, поскольку я резко выпрямилась, и снова отошел. – Неужели я неясно выразился? Тебе нельзя заниматься этим делом. Если ты вмешаешься, будут последствия.

Ватсон зарычал, давая мне понять, что мне не показалось, каким именно тоном говорил Брэнсон.

– Последствия? – В этот момент моя боль превзошла ярость. – Помню, как-то ты сказал моей собаке, что ты никогда не обидишь его мамочку. Никогда.

– Фред… – Впервые за эту встречу он опустил плечи. – Я никогда не обижу тебя. Я имел в виду, естественно, юридические последствия.

Я не была так уверена в этом.

– Тебе следует покинуть мой дом. Сейчас же.