Хитрые мордашки

Я огляделась. Я была в этом магазине лишь раз, и Дилайлы не было на месте. Интерьер был выполнен в стиле таверны старого Запада. Стены были обшиты деревянными досками, а приклеенные фотографии – как черно-белые, так и в сепии – занимали практически все доступное пространство стен и отражали всевозможные фантазии о Западе. Мельком взглянув на фотографии, я поняла, что любимый сюжет фотографа – голый человек в тазу. Хотя большинство из них были не такими откровенными, как та сцена, которую я наблюдала прямо сейчас своими глазами.

Я пришла к Дилайле сразу же после стеклодувной мастерской, по пути немного поспорив с Ватсоном на улице Элкхорн-авеню о том, стоило ли нам к ней идти и узнавать, где работала Марджи Миллер. У Ватсона не было определенного мнения на этот счет, так что я настояла на том, чтобы все-таки пойти к Дилайле. Если придется, я поговорю и с Марджи, но я подумала, что необходимо иметь точный план на такой случай. Я пока что не совсем понимала, как можно узнать от нее что-то, не рассказывая ей про роман ее мужа. Несмотря на то, что я считала, что у нее было право знать об этом, у меня не было желания разрушать чей-либо брак. К тому же, думаю, Пит не станет просить Марджи не разговаривать со мной, потому что тогда ему придется объяснять причину своей просьбы. То же было верно и для Дилайлы. На самом деле я почувствовала некое облегчение, когда застала ее с клиентами. Возможно, это означало, что он еще не рассказал ей о нашем с ним разговоре.

Я поверила Питу. Я действительно считала, что у него не было романа с Мелоди. Мужчина казался таким же прозрачным, как и стены в его магазине. Но я не была точно уверена, что он не играл передо мной какую-то роль. Если он и впрямь был таким открытым, я не могла себе представить, каким образом он умудрялся держать свой роман в тайне от супруги. Я сомневалась, что смогу заставить Дилайлу признать их связь, но мне казалось, что если она начнет врать, ее реакция выдаст ее. По крайней мере, это позволит мне понять, был ли он честен со мной.

Меньше чем через пять минут фотосъемка закончилась, мужчина встал, и я с облегчением обнаружила, что мужчина был в боксерских трусах, которых не было видно из-за стенки самодельной ванны. В течение еще пяти минут они выбирали из множества фотографий несколько, чтобы отпечатать их в формате восемь на десять. Дилайла сказала им прийти за ними через пару часов. Она проводила туристов до двери, заперла ее, повесила табличку «Закрыто» и повернулась ко мне.

– Уинифред Пейдж, наконец-то мы встретились. Я, конечно, наслышана о вас. Мне было интересно познакомиться с еще одной рыжеволосой девушкой в городе.

Разноцветные слои ее обрезанной спереди и волочащейся сзади по полу юбки шелестели при ходьбе. И у нее были такие движения… она извивалась, словно змея. Соблазнительная змея – хотя до этого момента я даже не подозревала, что такое бывает. Но это описание подходило ей. Из женщины струилась чувственность, она выглядела опасной.

– Не стоит ради меня закрывать магазин, – неожиданно для себя я сделала шаг назад.

– Я подумала, что вы хотели поговорить со мной наедине. – Очевидно, не беспокоясь о чужих личных границах или, более вероятно, наслаждаясь их нарушением.

Дилайла остановилась в нескольких сантиметрах от меня. Она и так была не особо маленькой, а на своих каблуках и вовсе на несколько сантиметров выше меня. Ее нельзя было назвать сильно изящной. Но в тех местах, где я была пышной и мягкой, как добрая тетушка, Дилайла была Мэрилин Монро, Джейн Мэнсфилд и Кристиной Хендрикс в одном флаконе. Издалека она была прекрасна, но вблизи… как бы ни было мне трудно это признать, но лишь своим видом она указала мне на все мои физические недостатки. И по ее довольному злобному взгляду я поняла, что она заметила это.

Я наслышана о вас, и так как вы пришли к этой старой доброй девчонке, вы подозреваете меня в совершении чего-то дурного. – Ее пухлые губы дернулись. – Или чтобы пригласить меня в книжный клуб, но все-таки мне кажется, что первый вариант – это наш счастливый билетик. – Кажется, ей это нравилось.

Не успела я ответить, боясь начать запинаться, пытаясь произнести хоть слово, Дилайла вдруг села на корточки, зашелестев тканью, и потянулась к Ватсону:

– И про тебя я тоже наслышана. – Ее голос изменился, она заговорила искренне и дружелюбно. – Ты самый милый комочек шерсти на свете.

К моему глубочайшему удивлению, Ватсон не попытался избежать ее поглаживаний. Не рычал, не пятился назад, не скалился и не пытался укусить ее за руку. Он просто сидел с высунутым языком, улыбался и позволял себя гладить.

Впервые за время нашей дружбы у меня возникло желание наступить на кончик его хвоста. Кажется, Дилайлу привлекали мужские представители всех видов. Я чувствовала себя так, словно меня предали.

Все еще лаская Ватсона, Дилайла взглянула на меня снизу вверх, а ее рыжие локоны упали сначала на ее плечи, а затем за спину.

– Вы выбрали себе образ? Я могу подобрать что-нибудь и для вашей собачки, чтобы ваши образы гармонировали. Как его зовут?