Хьюстон, 2030: Нулевой Год

После некоторых колебаний, Марк решил отпустить их. В конце концов, Полиция не могла бы арестовать здесь каждого третьего и притащить их для дальнейшего допроса в Участок. Он крепко пожалел об этом решении месяца два спустя, когда участвовал в повторном рейде на Биржу. Он вдруг заметил ту же тощенькую девочку, но теперь она была одна, без подружек. То, что это давешняя Жасмин, не вызывало сомнений. Как два месяца назад, пацанка была одета в те же отрезанные до колен мешковатые джинсы и ту же самую, не по росту, мужскую рубашку. Только теперь вся одежда была в дырочках, по-видимому, разъеденная кислотой. Мелкие гноящиеся ранки покрывали лицо и руки, а весь правый глаз заплыл бельмом от ожога. Девочка держала в руках картонку: «$30». Тридцать долларов за день тяжёлой работы – этого бы не хватило, чтобы купить бутерброд на обед. Но кто бы захотел нанять больную девчонку за бóльшую сумму?

«Жасмин?» — позвал Марк, подойдя к ней.

«Да, сэр…» — но тут она узнала Марка и мгновенно поправила себя: «…То есть, нет, сэр. Меня зовут… Амелия! Амелия Хан!»

«Я видел тебя раньше. Два месяца назад. Только тогда ты называла себя Жасмин и говорила, что учишься в школе.»

«Это какое-то нендо-пони-мание, сэр. Я Вас ваще не встречала раньше. Нет, сэр. И, я ваще не в школе. Мне уже четырнадцать, мне можно работать. Эри… Юри-дик-чёски!» — Девчонка очевидно испытывала затруднения с произношением сложного термина.

«А что случилось с твоим глазом… «Амелия»?»

«Да так… Аккумулятор взорвался, сэр. Такое говно… Ой, извините, сэр! Я хотела сказать: такие неприятности иногда случаются у нас на Куче, сэр…»

«Ты работала на свалке дороги Маккарти?»

Гордый кивок и улыбочка: «Ага. В плавильной мастерской.»

«В какой конкретно?»

«А у меня была эта, как её… частичная ам-ней-зея! Вот! В смысле: я ваще нипомню, где это случилось, сэр.»

Она хорошо усвоила негласные правила Биржи. Если с тобой произошёл несчастный случай, никому не говори, кто тебя нанимал в тот день. Если будешь болтать, тебя никто не наймёт снова. Марк настоял, чтобы Жасмин-Амелию (или как там её настоящее имя) осмотрел полицейский фельдшер, который тоже участвовал в облаве. Через час девочка подошла, чтобы сказать Марку спасибо. Её самые большие ранки залепили пластырем, а в кулаке она сжимала бутылочку йодной настойки, подаренную ей медиком чтобы обрабатывать остальные ожоги. Она выглядела чуть-чуть счастливее.

В тот же вечер, Марк рассказал историю Жасмин-Амелии дома.

«Теперь я уверен, что та женщина работала на «тряпичных баронов»,» — заключил он: «Она сказала, что девочки – её племянницы. Да, племянницы, как же! Они даже не похожи друг на друга! Я должен был арестовать эту суку два месяца назад.»

«Успокойся, дорогой,» — сказала Мэри: «Их всех всё равно не переловить.»

«Тем не менее, если бы я эту падаль арестовал, пацанка не осталась бы без глаза,» — настаивал Марк.

«Это называется извращённой логикой, отец,» — вмешался Майкл: «Ты автоматически предполагаешь, что если бы ты арестовал эту женщину, девчонки прекратили бы работать на нашей Куче.»

В то время он уже бросил школу и начал работать на полигоне дороги Маккарти. В отличие от Жасмин, его работа была строго законна – ведь ему уже было почти пятнадцать. К тому же, Майку не приходилось унижаться сидением на Бирже. Их сосед по улице расширял свой бизнес по производству синтетического бензина и предложил Майку постоянную работу на своём заводике. Марк и Мэри не особенно возражали против ухода сына из школы. В отличие от Уильяма и младших детей, Майк был разгильдяй, и не слишком хорошо учился. Работа на свалке пошла Майку только на пользу. Он как-то сразу остепенился и взялся, наконец, за учебники. В школе он ненавидел химию, но теперь рассуждал о растворителях, температурных режимах и процентах выхода продукта не хуже, чем иной инженер.

«Ты, конечно, прав, Майк. Я не думаю, что девочки перестали бы работать,» — согласился Марк. Сын в чём-то прав. Не надо мучить себя. Арестовал бы он женщину или нет, девочка всё равно бы работала на Куче, и вполне могла получить ту же травму.

«Это статистика, отец,» — продолжил Майк свою мысль: «Никто не может оставить работу, так? Вот, скажем, наш заводик. Мы должны заталкивать в каждую «бомбу» по тонне[19] пластиковых отходов каждый день. Если не будем, то реакторы встанут. И нам станет нечего кушать. Так что, пока эти отходы продолжают поступать, нам похер…»

«Майк!» — прервала сына Мэри. Возможно, она и не возражала против работы Майка на Куче, но ей определённо не нравились выражения, которые работники Кучи использовали в разговоре.