Хизер превыше всего

Марк, конечно, желал большего, например, купить загородный дом или получить одну из тех премий, что дают за щедрую помощь добрым начинаниям, однако он был счастлив, что у Карен нет светских запросов, а богатство она воспринимает как нечто само собой разумеющееся, словно с ним родилась и не должна никому ничего доказывать. Ему это в ней нравилось, и он даже немножко завидовал ее врожденной скромности и однажды спросил напрямик, почему Карен совсем не тянет на публику. Как-то ночью, когда, выпив бутылку очень дорогого вина, они лежали, отдыхая после любовных объятий, Карен призналась, что никогда не соперничала с другими женщинами, предпочитая отступить в сторону и оставаться заинтересованным зрителем. Она никогда не понимала, сказала она Марку тихим голосом, глядя на него затуманившимися глазами, чем это плохо. Она отказывалась сплетничать, так как ей и самой довелось один раз стать объектом особо грязного слуха: будто бы она однажды приехала в некий загородный дом и гостила там, не будучи приглашенной. Этот слух затем плавно перетек в измышления насчет сделанной ею пластики то ли носа, то ли груди, и во всех сплетнях ее характеризовали как даму крайне озабоченную. С чего вдруг за нее взялись, осталось для Карен загадкой. Скорее всего, ее сочли идеальным объектом для переноса собственных комплексов, а природную застенчивость и молчаливость приняли за высокомерие. Она лежала, положив голову Марку на грудь, прижимаясь к нему всем своим обнаженным телом, и признавалась, что, как и он, страдала от групповой травли, но в конце концов осознала: человек не в состоянии увидеть себя глазами других людей и нет ничего страшного в том, чтобы существовать в изоляции – до тех пор, пока сам помнишь, что ты совсем не такой, каким тебя считают.

В сорок первый день рождения Марка Карен разбудила его, лаская губами под простыней. Потом, уже почистив зубы, она вернулась в постель, свернулась клубочком у него под боком и сообщила, что беременна. Марк пришел в восторг, несмотря на понятную вялость, и несколько приободрился, когда Карен серьезно и деловито заговорила о том, что им теперь понадобится квартира побольше. Всю прошедшую неделю она планировала, как сообщить ему эту новость, и теперь, когда его реакция оказалась вполне восторженной, у нее даже голова закружилась от облегчения.

Марк был на седьмом небе: он обеспечил красавице Карен жизнь, которой та хотела, у него есть семья, а теперь будет и наследник; но в окончательный восторг его привела способность Карен мгновенно переключиться с секса на чистую прагматику. Отчего он снова захотел ее, хотя и сомневался, не навредит ли ей это в ее положении. Карен только посмеялась над его опасениями. Она по-прежнему считала Марка забавным, а когда они занялись любовью, он заметил, что ее тело немного изменилось и что это ему нравится. Он догадался, что, кончая, она отпускает все свои страхи и словно растворяется в теплом ожидании.

Беременность Карен протекала спокойно, и за эти месяцы не произошло ничего, кроме их переезда в здание с десятью апартаментами на западной стороне Парк-авеню, в одном из действительно приличных районов Манхэттена. Квартира с тремя спальнями балкона не имела, зато помещалась всего этажом ниже пентхауса, и из нее открывался вид на крыши роскошных особняков из темно-коричневого песчаника, почти без единой послевоенной постройки, с сетевой кофейней на каждом углу, или с магазином оптики, или продуктовым магазином, напоминающим лавочки былых времен, с редкими высотками, в которых сохранились старинные лифты со сверкающими латунью дверями.

Правление кондоминиума оказалось жестким и несговорчивым, оно упиралось как могло, пока Марк не самоустранился, позволив животу и обаянию Карен пересилить их упертость. Дочка родилась в больнице Ленокс-Хилл в положенное время и в присутствии Марка, после чего водворилась в подобающим образом оборудованной детской, а Карен обзавелась несколькими подругами, как только стала ходить на курсы подготовки к родам и присматривать коляску. Дочку назвали Хизер. Марку понравилось, что это имя созвучно его шотландским корням[1], что вообще-то явилось чистым совпадением: Карен наткнулась на него в какой-то книге и уверовала, будто никогда не встречала некрасивую Хизер.