Хижина дяди Тома

— Позвольте! — сказал фермер. — Да ведь вы у Шелби живете!

— Моего ребенка… сына… продали! Вон его хозяин! — И она показала на другой берег. — Мистер Симз, у вас тоже есть сын!

— Да, есть! — сказал он с грубоватой лаской в голосе, помогая ей взобраться по крутому откосу. — Кроме того, вы храбрая женщина, а я люблю таких отчаянных.

Поднявшись вместе с Элизой на берег, Симз остановился и сказал:

— Я бы рад вам помочь, да мне некуда вас спрятать. Могу только посоветовать: идите вон туда, — и он показал на большой белый дом, стоявший немного в стороне от главной улицы поселка. — Туда идите, там живут добрые люди. Им не впервой, они всем помогают и вас из любой беды выручат.

— Да благословит вас бог! — с чувством сказала Элиза.

— Пустяки! — ответил Симз. — Есть о чем говорить!

— Сэр! Вы никому про меня не расскажете?

— Да будет вам, конечно, не расскажу! За кого вы меня принимаете! Ну, счастливого пути. Свобода вам досталась недаром, и никто у вас ее не отнимет, помяните мое слово!

Молодая женщина прижала ребенка к груди и быстрыми, твердыми шагами пошла прочь от берега. Симз долго смотрел ей вслед.

— Шелби, наверно, сказал бы, что добрые соседи так не поступают. А что мне было делать? Если какая-нибудь из моих негритянок сбежит и попадется ему на глаза, пусть отплатит мне той же монетой. Не охотник я смотреть, как на человека спускают собак, а он бежит из последних сил, задыхается. Да вообще, с какой стати я буду ловить чужих невольников?

Так рассуждал этот бедный, невежественный житель штата Кентукки, не разбиравшийся толком в законах своей страны и поступивший по совести, чего вряд ли можно было от него ожидать, если б он занимал более высокое положение в обществе и был бы человеком более осведомленным.

Гейли стоял как вкопанный, наблюдая за этой сценой, а когда Элиза скрылась из виду, он обратил недоуменно-вопрошающий взгляд на Сэма и Энди.

— Вот это здорово! — воскликнул Сэм.

— Дьявол, что ли, вселился в эту женщину? — растерянно проговорил Гейли. — Как дикая кошка прыгала!

— Ну, сударь, надеюсь, туда вы нас не пошлете? — сказал Сэм, почесывая голову. — Я скакать по льдинам не берусь, уж не взыщите. — И он захихикал.

— Ты еще посмейся у меня! — рявкнул на него работорговец.

— Ох, сударь, сил моих больше нет! — И, дав себе волю, Сэм расхохотался во все горло. — Уж больно смешно было смотреть — прыг, скок… льдины трещат… плюх, плюх! Шлеп! Дальше бежит! И какая ловкая!

Сэм, а с ним заодно и Энди так покатывались со смеху, что их даже слеза прошибла.

— Как бы вам сейчас не захныкать! — крикнул работорговец, замахиваясь на них хлыстом.

Увернувшись от удара, они с криком бросились бежать вдоль по берегу к лошадям.

— Всего вам хорошего, сударь! — степенно сказал Сэм. — Миссис, наверно, давно уж беспокоится о Джерри. Мы мистеру Гейли больше не нужны. Миссис никогда бы нам не позволила гнать лошадей по тому мостику, по которому бежала Лиззи.

Сэм ткнул Энди кулаком в бок, и они поскакали прочь, заливаясь хохотом, отголоски которого ветер еще долго доносил до Гейли.

Глава VIII. Спасена!

Элиза перебежала на берег штата Огайо, когда начали спускаться сумерки. Она сразу скрылась в седом вечернем тумане, медленно поднимавшемся над рекой, а разлив и ледоход представляли собой непреодолимое препятствие для ее преследователя. Раздосадованный Гейли повернулся и медленно побрел к гостинице, раздумывая, что же предпринять дальше. Хозяйка впустила его в маленькую заднюю комнату, где стоял стол, покрытый блестящей черной клеенкой, и несколько стульев с высокими спинками. Пол был застлан ковриком, сшитым из лоскутов; над очагом, в котором еле теплился огонь, стояли на полочке ярко размалеванные гипсовые статуэтки. Гейли сел на длинную, грубо сколоченную скамью у очага и погрузился в размышления о суетности человеческих надежд и человеческого счастья.

— Дался же мне этот мальчишка! — бормотал работорговец. — Сижу теперь в дураках по его милости! — И он отпустил по своему адресу такой набор проклятий, что мы, повинуясь чувству благопристойности, не будем приводить их здесь.

Громкий, резкий голос у дверей гостиницы прервал самобичевания Гейли, и он подошел к окну.

— Ах, черт возьми! Вот удача-то! Правду люди говорят — судьба. Неужто это Том Локкер?

Гейли быстро распахнул дверь. У стойки, в углу комнаты, стоял рослый, широкоплечий детина. На нем была куртка из буйволовой кожи мехом наружу, придававшая его и без того свирепой физиономии нечто звероподобное. Необузданная жестокость сквозила во всем его облике. Если читатель способен вообразить бульдога, разгуливающего на задних лапах в куртке и шляпе, он получит полное представление об этом человеке. Его спутник был полной противоположностью ему. Маленький, щуплый, он напоминал движениями кошку, а его настороженность и явную пронырливость еще больше подчеркивали темные волосы, вихрами торчавшие надо лбом, пронзительный взгляд черных глаз и тонкий, длинный нос.