Хижина дяди Тома

Он бросился отпирать. Вошли какие-то незнакомые люди. Они внесли на носилках чье-то тело, закутанное в плащ. Свет фонаря резко осветил лицо лежащего. Том пронзительно вскрикнул. Это был крик отчаяния и ужаса. Люди с носилками двинулись к дому, достигли дверей гостиной, где сидела Офелия, занятая вязаньем…

Как узнали позже, Сен-Клер зашел в кафе, чтобы просмотреть вечернюю газету. Пока он читал, в зале произошла драка. Сен-Клер и кое-кто из сидевших за столиками бросились разнимать дерущихся, и Сен-Клер был ранен в бок кривым ножом, который он пытался отнять у одного из дерущихся.

Дом наполнился плачем и жалобами. Рабы в отчаянии бросались на землю, рвали на себе волосы, бесцельно бегали взад и вперед.

Мари лежала в полуобморочном состоянии. Только Том и мисс Офелия в какой-то степени сохраняли присутствие духа.

Мисс Офелия превратила одну из кушеток в постель. На ней уложили раненого, обливавшегося кровью. Сен-Клер лишился чувств от боли и слабости. Кроме того, он потерял много крови. Мисс Офелия поднесла к его носу ароматическую соль. Сен-Клер пришел в себя, раскрыл глаза, обвел взглядом комнату и остановил его на портрете матери.

Приехал врач и, осмотрев больного с помощью мисс Офелии и Тома, тщательно наложил повязку. По его виду все поняли, что надежды нет. Рыдая, слуги толпились у дверей.

— Их необходимо удалить, — сказал доктор. — Помочь ему сейчас может лишь полный покой.

Сен-Клер открыл глаза и взглянул на людей, которых мисс Офелия и врач пытались выпроводить из комнаты.

— Бедные… — проговорил он, и по лицу его скользнуло выражение раскаяния.

Прошло некоторое время, вдруг Сен-Клер положил свою руку на руку Тома, стоявшего у его постели, и прошептал:

— Бедный Том… Я умираю…

— Позвать священника? — спросил врач.

Сен-Клер отрицательно покачал головой. Губы его что-то беззвучно шептали.

— Сознание затемняется… — тихо произнес врач.

— Напротив, — с неожиданной энергией проговорил Сен-Клер. — Только сейчас оно прояснилось!

Смертельная бледность покрыла его лицо, и вместе с нею выражение умиротворенности и покоя появилось в его чертах, будто у засыпающего ребенка.

Несколько минут он лежал совершенно неподвижно.

Том видел, что рука смерти опускается на чело его хозяина. Но Сен-Клер еще раз открыл глаза. Отсвет радости мелькнул в его глазах, той радости, которую испытывают при свидании с любимым человеком. «Мать моя…» — прошептал он, и все было кончено.

Глава XXIX Беззащитные

Часто рассказывают об отчаянии негров, которые теряют доброго хозяина. Удивляться тут нечему. Нет на свете существа более несчастного и заслуживающего большего сострадания, чем раб при таких обстоятельствах. Ребенок, потерявший отца, может рассчитывать на защиту закона, на поддержку со стороны друзей умершего. Он что-то представляет собой, на что-то может надеяться. Он занимает какое-то положение, имеет какие-то права. Раб — ничто! Закон не признает за ним никаких прав. Это — товар. Если когда-либо за ним признавали право на какие-то человеческие желания и потребности, он был обязан этим лишь доброй воле своего хозяина. Не стало хозяина — и все идет прахом.

Невелико число тех, кто своей неограниченной и безответственной властью умеет пользоваться человечно. Это известно всем, а рабу — лучше всех. Девяносто девять шансов за то, чтобы попасть в руки жестокого и деспотичного хозяина. Один шанс — встретить хозяина доброго и справедливого. Смерть доброго хозяина приходится долго и тяжко оплакивать.

Отчаяние и ужас охватили дом, когда скончался Сен-Клер. Он был скошен смертью в расцвете сил. У Мари, пока длилась агония ее супруга, обморок следовал за обмороком, и тот, с кем она была связана узами брака, покинул ее навсегда, не обменявшись с нею даже единым прощальным словом.

Мисс Офелия, со свойственной ей выдержкой и силой воли, до последней минуты не покидала своего кузена. Все внимание свое она сосредоточила на том, чтобы предупредить малейшее его желание и сделать все необходимое для него.

Том также не отходил от постели умирающего.

Он был полон мыслями о безвременной кончине Сен-Клера и, отдавая последний долг праху своего господина, не задумывался над тем, что эта нежданная смерть обрекает на рабство, от которого ему уже не найти избавления.

Похороны были обставлены со всей подобающей пышностью: торжественные лица и молитвы, креп и черные драпировки…

Затем холодные, мутные волны повседневной жизни потекли по своему обычному руслу. Вскоре перед всеми встал печальный вопрос: что же делать дальше?

Этот вопрос задавала себе и Мари, которая, сидя в длинном траурном одеянии среди своих встревоженных рабов, рассматривала образцы крепа и всевозможных черных тканей.

Этот же вопрос задавала себе и мисс Офелия, помыслы которой уже устремлялись к ее дому на Севере.