Хладен, как смерть

— На главную лестницу, живо!

Он оказался в дверях раньше, чем Дункан подумал двинуться. Но все равно опоздал. Жнец стоял над сгорбленной фигурой — тем малышом, что ранее проводил Сэтона в зал.

Сэтон прыгнул вперед, когда серп взметнулся и опустился, ударив мужчину в лопатку и прорубив до противоположного плеча. Лед стек по клинку глубоко в рану, и мужчина замер с поднятыми руками. Последними исчезли глаза, побелевшие под потрескивание льда.

Жнец повернулся и посмотрел прямо на Сэтона.

— Я пришел не за тобой. Но могу забрать тебя — этого ты хочешь?

Дункан пытался преодолеть ступеньки.

— Нет. Забери меня. Ты за мной пришел. Не хочу, чтоб мои люди продолжали умирать за меня.

Сэтон с силой врезал Дункану по затылку рукояткой меча, и здоровяк рухнул как подкошенный. Он застонал, но остался лежать, когда Сэтон встал над ним.

Жнец поднялся по ступенькам, быстрый, как ветер. Коса взлетела над головой Сэтона, но он успел парировать идущий вниз удар. Холод побежал по его руке.

Он шагнул навстречу атаке, ударив обратным хватом по телу, потом неожиданно резанул по голове, прежде чем рубануть по шее. Меч встретил только воздух.

Жнец вновь провел косой по стене, вызвав новый дождь искр.

— Я свое получу, — сказал он. Красные глаза пылали под капюшоном. Он взмахнул косой на уровне коленей, и Сэтон едва успел подпрыгнуть обеими ногами над летящим лезвием. Приземлился, потеряв равновесие и споткнувшись о тело Дункана, упал на задницу.

Жнец прыгнул вперед, но целя новый удар не в Сэтона, а в недвижимое тело Дункана.

Сэтон сделал единственное, что пришло ему в голову: метнулся меж падающим лезвием и своим другом.

Коса ударила его в левый бок, прямо под ребра. Белая боль грозила его поглотить, холод был силен, как ожог. Взгляд затуманился.

Он поднял меч и пробормотал слова. Огонь побежал по всему клинку, вызвав мгновенный взрыв жара. Он махнул рукой вперед, не уверенный, куда целит.

Кто-то где-то закричал, но Сэтона это уже не заботило. Холод вцепился в сердце, и простыня белизны легла на глаза. Он рухнул в мир льда.

* * *

Приходить в себя на этот раз оказалось труднее. Было нечто успокаивающее в холодной белизне, и покинуть ее было слишком трудно. Но кто-то звал его по имени и не смолкал. И с этим все же пришлось что-то делать.

— Август! Август!

Сперва он подумал, что это отец зовет его работать в поля. Но отец не говорил так заботливо. Наконец любопытство взяло верх. Он втащил себя обратно в мир холода и боли.

Первым, что он увидел, было лицо Дункана. По щекам здоровяка вновь бежали слезы.

— Слава богу, — сказал он. — Ты жив.

Сэтон застонал. Он попытался сесть, но левый бок прошило болью. Дункан, мягко прикоснувшись, вынудил его лечь.

— Лежи, дружище. Ты болен, ранен.

Сэтон осознал, что слышит пение, высокий грегорианский хорал. Он оглянулся. Он лежал на широкой кровати в роскошной спальне. Гобелены висели по стенам, волчьи меха устилали полы, и в огромном очаге трещал огонь. Утреннее солнце заглядывало в высокие окна.

— Я проспал всю ночь?

Дункан сдавленно рассмеялся.

— Я бы не назвал это сном. Но да, ночь прошла. И никто больше не был забран. Может, ты отослал Жнеца туда, откуда он явился?

Сэтон покачал головой:

— Он вскоре вернется. Может, даже этой ночью. Надо быть наготове.

Он потянулся. Но руки наткнулись на пустоту.

— Мой меч, — сказал он. — Он здесь?

Дункан смотрел сконфуженно.

— На лестнице лежит. Никто не посмел коснуться его.

Сэтон вновь попытался подняться. Опять вспыхнула боль, грозя вернуть его в белое ничто.

— Принеси его мне, Дункан.

Здоровяк не двинулся.

— Люди говорят, что в тебе дьявол, Август. Что ты навлек на нас рок. Хотят послать за священником.

Сэтон рассмеялся.

— Во мне дьявола столько же, сколько и в тебе, Дункан, тан Этива.

Дункан опустил глаза.

— Этого я и страшился.

Он ушел и вскоре вернулся. Меч он держал подальше от тела, словно от того несло вонью. И, похоже, с облегчением избавился от него, вложив рукоять в ладонь Сэтона.

Сэтону пришлось призвать остатки сил. По клинку пробежал слабый огонек. Этого хватило. Жар растекся по телу, холод отступил. Боль защипала и вспыхнула в боку, потом угасла, смытая разливающимся теплом. Внезапно меч показался тяжелым. Он дал ему упасть на кровать, рядом с собой, и лежал, задыхаясь.

Дункан озабоченно склонился над ним.

— Помилуй, дружище, что мне делать с тобой?

Сэтон заставил себя сесть. Стоять он пока мог, но недолго.

— Жнец вернется, — сказал он. — Мы должны быть готовы. Но сначала мне нужно еще мяса. И чем сырее, тем лучше.

Дункану пришлось самому сходить за едой: слуги и близко отказывались подходить к комнате, где был Сэтон.

За время ожидания Сэтон смог наполовину дойти, наполовину доковылять до столика у огня, рядом с которым стояли два кресла. Он сел так близко к огню, как только посмел, и дал теплу наполнить себя.

Ему почти удалось. В другой раз я должен быть сильнее.

Дункан принес бедро ягненка, едва коснувшееся огня. Сэтон не возражал. Он вцепился в мясо, запивая его флягой эля. Вскоре он почти почувствовал себя прежним.