Хладнокровное чудовище (СИ)

Один миг — и по велению этой руки чужое сердце перестало биться.

А её же сердце теперь никак не может остановить бешеный бег, с их первого касания при первой встрече.

Будто завороженная Арнеина подалась вперед и вложила свою руку в его. Сиркх мягко сжал её пальцы, потянул на себя, и она поднялась, встала на прохладный мраморный пол комнаты перед своим императором.

Простыня соскользнула с груди и упала на край кровати и на пол, оставив Арнеину полностью обнажённой. Воздух, наполненный дневным светом, мягко обнял оголенную кожу, но холодно не было, было так… жарко под взглядом глубоких светло-синих глаз.

Она всё же вздрогнула, когда он заставил сделать её ещё крохотный шаг. Кровь стучала в ушах, пересохли губы. Если бы не его жёсткая, крепкая, точно нагретый на солнце камень, рука, колени бы давно подогнулись от слабости.

— Согласна ли ты, Арнеина де Лаурент, наследная принцесса княжества Нимбор, стать моей женой и возлюбленной — на веки вечные?

На веки вечные… слышать его голос было словно слышать голос самой земли: пробирающий, глубокий, тяжелый и вместе с тем проникающий до нутра.

Они стояли друг напротив друга: он в так и не снятом после покушения камзоле с темно-серым шелковым отливом. Мягко поблескивало серебро в вырезе у шеи. Весь его дух, вся стать была наполнена мягкой, уверенной силой. Император величайшей ныне Империи.

И она перед ним… юная, абсолютно раздетая, словно горная дриада, с распущенными, упавшими на плечи прядями волос, в которых еще остались нерасплетенные косы.

Немыслимо представить такое с любым правителем. Чтобы какой-либо король мог так попрать законы морали и традиций… Но Сиркх не был королем. Он не был рожден правителем. Он — отшельник, проживший больше десяти лет в одиночестве и скитаниях, хоть и говорили, что получил лучшее образование в бывшей семье. Но он отдал всю жизнь дарханам. Ему нет дела до человеческих страстей, верно?

Арнеина на миг опустила глаза, чтобы потом поднять к его лицу снова.

— Моя жизнь… принадлежит тебе, Сиркх.

Губы повторили это сами, впервые обратившись к императору по имени, и в груди ширился большой, яркий теплый сгусток силы и энергии, любви, которую больше не надо было удерживать в себе.

— Мне нужно больше, чем твоя жизнь, Арнеина де Лаурент… — его большой палец задумчиво огладил внутреннюю сторону ее ладони, рождая новую волну дрожи и мурашек по всей коже. — Мне нужна твоя душа. Твой бесконечный, сильный Дух.

* * *

Как божество он видел её насквозь. Как взрослый, сильный мужчина он смотрел на её обнаженное, уязвимое тело, на вздымающуюся от волнения грудь, которую нечем было прикрыть, и продолжал касаться своей тёплой, обжигающей ладонью. И мысли путались, смешивалсь в её голове, с кем она имеет дело на самом деле — с божественным духом, с которым говорит на уровне Скадо, — или с земным мужчиной, одно прикосновение которого перебивает дыхание.

— Ты знаешь ответ, — она улыбнулась с трудом, словно забыла, как это: губы, ещё помнящие его горячий, хоть и краткий поцелуй, казались чужими.

Словно целую вечность не позволяла себе это делать — так долго была собрана, сдержанна и закрыта, чтобы выдержать все испытания. Но вот всё решено. Она никогда не отступит назад. Никогда не шагнет на ступень ниже, испугавшись.

Её привели сюда боги. Её силой спасли ему жизнь, и они теперь связаны навечно — да так крепко, что только смерть сможет разрубить этот узёл. Да и сможет ли она?..

Взгляд императора казался непроницаемым, и Арнеина вдруг поняла, что больше всего на свете она мечтает узнать его настоящего. Узнать, о чём он думает, что таит в себе его огромная, такая бесконечная душа. Прижаться к его телу, узнать, как бьется его сердце. Рассмотреть рану на спине и исцелить то, что ей под силу.

Но Сиркх вдруг легко опустился перед ней на колени, не отпуская её ладонь. Даже так он остался на удивление внушительным и высоким — широкий разворот плеч и вкрадчивая сила в каждом движении — и Арнеина снова почувствовала, как дрожит всем телом, и вовсе не от того, как ветерок касается её голой кожи, холодит грудь и живот.

Глаза Сиркха чуть сузились, но зрачки затопили радужку, а на лбу пролегла морщинка. Он стоял перед ней на коленях, точно рыцарь перед прекрасной дамой, но дама та бесстыдно обнажена, а сам рыцарь одет в доспехи своей непроницаемости: опасный, закрытый, смеющийся где-то в глубине души и притягивающий к себе, точно луна притягивает к небесам мировые волны в мощных отливах.

— Я стану для тебя всем, — проговорил он, выше приподняв к ней голову, и впервые Арнеина услышала в его голосе дрожащий рокот. — Небом, землей, светом, тьмой. Любовью, печалью, счастьем и страхом. Воздухом, которым ты дышишь. Я потребую слишком многого. — Он отчетливо вдохнул, потянув воздух: затрепетали широкие ноздри. Взгляд его посветлел, ещё ярче засияв, но стал ещё более внимательным, ловящим каждую тень её лица, пронзил все её существо, всё тело. — Но взамен я вверяю тебе свою жизнь.

Его пальцы сильнее стиснули её ладонь.