Хлеб с ветчиной

— Он должен быть здесь, — твердил свое Плешивый. — Я видел какое-то движение...

«Вот говнюк, что, я не могу ходить по этому дому? Да я живу здесь!»

Темнота чулана надежно укрывала меня. Но я знал, что не должен позволить им найти себя здесь.

Толкнув дверь чулана, я выпрыгнул в коридор. Они оба стояли в передней комнате. Я влетел в комнату и заорал:

— УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА, СУЧЬИ ВЫРОДКИ!

Они вытаращились на меня.

— ПОШЛИ ВОН! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА НАХОДИТЬСЯ ЗДЕСЬ! ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЛИ Я УБЬЮ ВАС!

Они бросились к задней двери.

— БЫСТРЕЕ! БЫСТРЕЕ! ИЛИ ВЫ ТРУПЫ!

Я слышал, как они выскочили во двор, потом на улицу. Мне не хотелось следить за ними. Я поднялся в свою комнату и развалился на кровати. Зачем они хотели видеть меня? Что они могли сделать? Нечего было делать. И не о чем было разговаривать.

Пару дней спустя мать не отправилась на поиски работы. И мне, как раз, не надо было идти в больницу. Так что мы оба остались дома. Мне это не нравилось. Куда лучше быть одному. Я слышал, как она бродит по дому, и не выходил из своей комнаты. Нарывы болели сильнее обычного, а я проверял свое расписание полетов аэропланов. Очередной рейс ожидался в час двадцать по полудню. Я начал прислушиваться. Он опаздывал. Час двадцать по полудню уже протикало, а самолет был еще только на подходе. Когда же он пролетел мимо, опоздание составило три минуты. Потом я услышал звонок в дверь и шаги матери, которая пошла открывать.

— Эмили, проходи. Как ты?

— Здравствуй, Кэтти. Ты-то как?

Это была моя бабушка, уже совсем старая. Я слышал их разговор, но не мог ничего разобрать. За это я был им благодарен. Они проговорили минут пять-десять, затем я услышал, как они идут по коридору к моей комнате.

— Я еще всех вас похороню, — твердила старуха. — Где этот мальчишка?

Дверь открылась, и они вошли.

— Здравствуй, Генри, — поздоровалась бабушка. У нее в руках была здоровенная сумка.

— Бабушка пришла помочь тебе, — волновалась мать.

Бабушка поставила сумку на туалетный столик и извлекла из нее гигантское серебряное распятие.

— Бабушка хочет помочь тебе, Генри...

Старуха стала еще толще, и бородавок на ней развелось еще больше. Выглядела она несокрушимой, и действительно верилось — смерть ее не возьмет. Она была так стара, что умирать просто не имело смысла.

— Генри, — сказала мать, — повернись на живот.

Я повернулся, бабушка подошла и склонилась надо мной. Краем глаза я отмечал ее манипуляции гигантским распятием над моим телом. Года за два до этого я определился с религией и не в ее пользу. Если существование Бога — правда, то, значит, религия дурачила людей или же собирала вокруг себя несусветных дураков. Ну, а если же все, что касается Бога, — фикция, то тогда эти глупцы выглядели еще более безрассудными.

Но все же ко мне пришли моя бабушка и моя мать, и я решил, пусть делают, что хотят.

Распятие совершало путь святого знамения над моей спиной, усеянной фурункулами.

— Господи, — молилась моя бабушка, — изгони Дьявола из тела этого бедного мальчика! Взгляни на эти язвы! Они удручают меня, Господи! Посмотри на них! Ведь это Дьявол вселился в тело моего мальчика, Господи! Изгони Дьявола из его тела, молю тебя. Всевышний!

— Изгони Дьявола из его тела, Всевышний! — подхватила мать.

«Да мне просто нужен хороший доктор, — думал я. — Что творят эти женщины? Почему они не оставят меня в покое?»

— Господь, — снова взмолилась старуха, — почему ты позволяешь Дьяволу пребывать в этом детском теле? Разве ты не видишь, как он веселится в нем? Узри эти язвы! О, Всемогущий, меня просто тошнит при одном взгляде на них! Они красные, огромные и переполненные!

— Изгони Дьявола из тела моего мальчика! — закричала мать.

— Мой Господь, спаси нас от Дьявола! — завопила бабушка, приложила распятие к моей спине и надавила на него.

Брызнула кровь, я всегда чувствовал, когда открывалось кровотечение — сначала тепло, а затем вдруг сразу холодно. Я перевернулся и сел на кровати.

— Что за херней вы занимаетесь?

— Я делаю дырку, чтобы Бог через нее вышвырнул из тебя Дьявола! — ответила бабушка.

— Ну, вот что, — сказал я. — Я хочу, чтобы вы обе убирались отсюда и поживее! Вам понятно?

— Да он как был, так и остался чокнутым! — изумилась бабушка.

— УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА К ЧЕРТУ! — заорал я.

Они ушли, шокированные и огорченные, закрыв за собой дверь.

Я пошел в ванную, соорудил тампон из туалетной бумаги и попытался остановить кровотечение. Тампон быстро пропитался кровью. Я сделал новый и снова приложил. Затем я взял йод и попытался смазать рану, но это было нелегко. Я изрисовал всю спину, но до язвы так и не дотянулся. Разве может быть заражение спины? Кто-нибудь слышал о таком случае? Я плюнул на это дело. Или выживу, или умру. Со спиной, как и с жопой, нельзя рассчитывать на ампутацию.

Я вернулся в комнату, забрался на кровать и натянул покрывало по горло. Глядя в потолок, я повел про себя беседу.