Хлеб великанов

— самодостаточность. Ты будешь упираться, твердить, что с милым рай в шалаше, что все

зависит от силы любви. Нет, это в гораздо большей степени проблема умонастроения. Тебе

везде будет хорошо — в Букингемском дворце и в пустыне Сахара, потому что у тебя есть

занятие для ума — музыка. Но Нелл зависит от внешних обстоятельств. Став твоей женой, она будет отрезана от всех своих друзей.

— Почему это?

— Потому что труднее всего на свете оставаться друзьями людям с разными

доходами. У них разные потребности, разные интересы.

— Ты всегда тычешь меня носом, — жестко сказал Вернон. — Во всяком случае,

стараешься.

— Да, меня раздражает, что ты залезаешь на пьедестал и стоишь, восхищаясь

собой, — холодно сказала Джейн. — Ты ждешь, чтобы Нелл пожертвовала ради тебя

друзьями и жизнью, а сам не жертвуешь ничем.

— Чем пожертвовать, скажи? Я все сделаю.

— Только не продашь Эбботс-Пьюисентс.

— Ты не понимаешь.

Джейн посмотрела на него с нежностью.

— Понимаю. Очень хорошо понимаю, дорогой. Не будь благородным. Меня всегда

раздражают благородные. Лучше поговорим о «Принцессе в башне». Я хочу, чтобы ты

показал ее Радмогеру.

— О, она омерзительна. Я даже не представлял себе, как она омерзительна, пока не

закончил.

— Ничего подобного. Покажи ее Радмогеру. Интересно же, что он скажет.

Вернон нехотя ответил:

— Скажет, что это ужасное нахальство.

— Нет же! Он высоко ценит мнение Себастьяна, а Себастьян всегда верил в тебя.

Радмогер говорит: для такого молодого человека Себастьян судит изумительно верно.

— Добрый старина Себастьян! — В голосе Вернона послышалась теплота. —

Почти все, за что он берется, приносит успех. Деньги так и сыплются. Боже, как я ему

временами завидую!

— Не завидуй. Его не назовешь счастливым.

— Ты про Джо? О, у них все утрясется.

— Вряд ли. Вернон, ты часто видишься с Джо?

— Очень часто. Но реже, чем раньше. Я не выношу артистическую братию, с

которой она связалась, — лохматые, немытые, несут околесицу. Полная

противоположность тем, кто окружает тебя, — твои люди делают что-то стоящее.

— Да уж, мы, как выражается Себастьян, коммерческое предприятие! Но Джо меня

тревожит. Как бы она не выкинула какую-нибудь штуку.

— Ты имеешь в виду этого проходимца Ламарра?

— Да, я имею в виду этого проходимца Ламарра. Он ведь дока насчет женщин —

сам знаешь, Вернон.

— Думаешь, она убежит с ним? Да, в некоторых отношениях Джо — полная дура.

— Он с любопытством посмотрел на Джейн. — Но я думал, что ты... — Он покраснел.

Джейн слегка усмехнулась.

— Не стоит опасаться за мою нравственность.

— Я не... Я всегда хотел узнать... — Он совсем смешался.

Наступило молчание. Джейн сидела выпрямившись и не смотрела на Вернона.

Потом заговорила очень спокойным голосом, без эмоций, как будто вспоминала о ком-то

другом. Это было холодное, четкое изложение ужаса, и страшнее всего Вернону казалось

ее спокойствие. Так мог бы говорить ученый — ровным, равнодушным голосом.

Он закрыл лицо руками.

Джейн довела свое повествование до конца. Спокойный голос затих.

Голос Вернона дрожал:

— И ты все это вынесла? Я не знал, что такое бывает.

— Он был русский. И ненормальный. Англосаксу трудно понять столь утонченную

жестокость. Грубость понятнее.

Чувствуя, как неловко, по-детски это прозвучит, Вернон все же спросил:

— Ты его очень любила?

Она медленно покачала головой, хотела ответить — и запнулась:

— К чему ворошить прошлое? Он создал несколько прекрасных вещей. В Южном

Кенсингтоне есть его работа. Жутковатая, но добротная. — И она перевела разговор на

«Принцессу в башне».

Через день Вернон отправился в Кенсингтон. Он без труда нашел место, где была

выставлена одинокая скульптура Бориса Андрова «Утопленница». Лицо ужасное,

распухшее, разложившееся, но тело — прекрасное... любимое тело. Что-то подсказало

Вернону, что это тело Джейн.

Он смотрел на обнаженную бронзовую фигуру с раскинутыми руками и длинными

гладкими волосами, печально откинутыми.

Какое прекрасное тело... Андров лепил его с Джейн.

Впервые за долгие годы нахлынуло воспоминание о Чудовище. Ему стало страшно.

Он быстро отвернулся от прекрасной бронзовой скульптуры и почти бегом покинул

здание.

3

Давали первое представление новой оперы Радмогера «Пер Гюнт». Вернон шел его

смотреть, имея приглашение Радмогера на ужин после спектакля. Обедать он должен был

у Нелл. В оперу она не пойдет.

К удивлению Нелл, Вернон не пришел. Его подождали и начали без него. Он

появился, когда подали десерт.

— Я очень извиняюсь, миссис Верикер. Сказать не могу, как сожалею. Произошло

нечто неожиданное. Я потом расскажу.

Он был бледен и так явно расстроен, что раздражение миссис Верикер быстро

улеглось. Она была тактичной светской дамой и повела себя с обычным благоразумием.

— Ну что ж, раз уж вы здесь, поболтайте с Нелл. До начала оперы у вас осталось

мало времени. — И она вышла.

Нелл вопросительно посмотрела на Вернона. Он ответил:

— Джо уехала с Ламарром.

— О Вернон, не может быть!

— Однако это так.

— Ты хочешь сказать, она сбежала? Они сбежали, чтобы пожениться?

Вернон хмуро сказал:

— Он не может жениться. У него уже есть жена.

— Какой ужас! Вернон, как она могла?!