Хлеба и зрелищ

За советом он обратился к прожигателям жизни и мужьям актрис из музыкальной комедии. От них он с грустью узнал, что добродетель рвется в клочья не раньше половины третьего ночи. Ему пришлось отказаться от своего плана… Оргии созданы не для него, раз они протекают в промежуток времени от полуночи до рассвета. Обрядовая сторона порока приводила его в ужас. Чем больше он о ней думал, тем сильнее она ему не нравилась. От участников оргии требовалось поедать огромное количество пищи, сидеть в комнатах, душных, прокуренных, битком набитых людьми… Часами просиживать за столом… И все это проделывать после полуночи… Зевать, дышать испорченным воздухом и поедать жирные блюда… Он задумался над тем, какие реформы следует ввести в обрядовую сторону. Пришел к мысли открыть кампанию за усовершенствование разврата и перенесение оргий на вечер. Что бы вы ни говорили, но развратники-тоже люди, имеющие свои неотъемлемые права.

Майкл Уэбб был прирожденным мятежником и всегда восставал против всех видов угнетения и несправедливости. Он не мог понять, почему люди, задавшиеся целью быть безнравственными, вынуждены разрушать свои легкие, портить пищеварение, страдать от бессонницы и тратить большие суммы денег. Эти обстоятельства делали порок чрезвычайно непривлекательным и грозили окончательно его погубить. Какие разумные доводы можно привести против того, чтобы оргия начиналась в семь часов вечера? Шампанское может литься, как вода, ну, скажем в половине восьмого: в десять часов добродетель рвется в клочья, а в полночь все участники оргии спят в своих постелях.

В то утро, проснувшись в своем номере, он размышлял на эту тему и задавал себе вопрос, принесла ли бы какую-нибудь существенную пользу кампания за усовершенствование разврата. Ведь люди так дорожат своими привычками…

Накануне вечер был теплый и душный. Ночью разразилась гроза, сверкала молния, и гром грохотал над холмами. Все обитатели гостиницы проснулись и, лежа в темноте, прислушивались.

Вскоре молнии надоело пугать людей, и гроза удалилась, ворча, как сердитый старый пес. Но ливень не прекращался, не смолкало журчание и плеск воды, и словно чьи-то мокрые руки ощупывали дом. И на следующее утро дождь шел до полудня. Рассвет наступил своевременно, но появился он в таком жалком виде, что, казалось, следовало бы ему посочувствовать и отослать домой. Это был тусклый серый свет, словно страдающий анемией. Как призрак, пробрался он в дом, стыдясь своей собственной слабости. И несмотря на все его усилия, в углах комнаты все еще дремали темные тени, черные пауки ночи, и рассвет бессилен был с ними бороться.

Майкл встал рано и спустился в тихую гостиную. Грязный, серый день… запах сырой шерсти и кожи. Конечно, комната имела вид скучающий и тусклый. Скучали стулья, часы, рояль, книжные шкафы, ковры. Все выглядело тупым и неподвижным, все казалось тусклым и инертным… Майкл взглянул на холодный камин…огромный камин, словно разинувший пасть. Изредка шлепались тяжелые капли дождя, попавшие в дымоход.

– В такую погоду следовало бы растопить камин, – вслух сказал Майкл. – Теплые желтые языки пламени… Что вы на это скажете, столы и стулья? Не правда ли, огонь исправит дело? Немножко нас оживит… А ты какого мнения придерживаешься, ковер?

Столы, стулья и ковры молчали. Быть может, они были слишком тупы, чтобы иметь вообще какое-нибудь мнение по этому вопросу, или же они считали Майкла болтливым демагогом, с которым не стоит вступать в спор.

– Отлично, – сказал Майкл, выдержав соответствующую паузу. – Предложение принято единогласно.