Хлеба кровавый замес

– Товарищ полковник, почти устраивает. Есть только вот что… Мне этих денег совершенно не надо… Меня не для этого сда отправили, мерзко на них смотреть – из-за этого дерьма наши люди погибли. Да и особо дома мне одаривать некого. Так что, может, Серёже Крикунову в семью отдать мою долю? Поменять в дукане* на чеки и отдать их? И, товарищ полковник, купите вы, пожалуйста, если несложно, в дуканах для моих солдат те наборы, что вы предложили. Как они называются?..

*Дукан – маленький афганский магазинчик, которым может быть даже глинобитная мазанка, но где битком набито чего угодно. Этакий «мини-гипермаркет». Как про них говорили, «в них есть всё, от гондона, до патрона», можно легко и безопасно было обменять по выгодному курсу доллары на Чеки Внешпосылторга.

Комбат:

– Косметические наборы…

Шаховской:

– Да… их… даже этого не знаю. Вы в этом разбираетесь, а я совсем ноль в этих делах… Ну и Тасе шикарные французские духи… Потом как-нибудь подарю.

Зампотех:

– Ты, случаем, с ней не сильно разогнался-то? Она только Крикунова потеряла…

– Николаич, ну что ты со мной как папа с сыном?.. Ничего плохого я ей не сделаю. Обещаю.

Комбат вернулся к более актуальной теме:

– Лёш, ты точно отказываешься от своей доли?

– Да. Лучше будет отдать семье Крикунова. А у меня жены, детей нет. Так что обойдусь без этих «расходов»…

Зампотех назидательно произнёс:

– Смотри, Валер, не профукай. Куда–либо положи для надёжной сохранности… Моя доля пусть пока у тебя будет. А как уволюсь, она мне пригодится – ферму открыть. Лёха, пойдёшь ко мне бухгалтером?

Все рассмеялись.

Время горестей на данный момент прошло. Жизнь берёт своё. Надо жить.

Комбат подытожил:

– Так, друзья. Мы с зампотехом по делам, я на доклад «Граниту», зампотех с машинами разбираться. Ну а ты – отдыхай, Алексей. Завтра утром рано вставать, много дел будет.

Они вышли с зампотехом из кунга и прикрыли дверь. Шаховской, не затягивая, – он чувствовал усталость – скинул боевое снаряжение и лёг спать на свою лежанку.

Глава 18. Третий сон Шаховского

И вновь Шаховской увидел мальчика, который – дурашка – беззаботно плескался в воде лучезарного голубого цвета. Она казалась и мальчику, и самому Шаховскому чем-то живым и добрым. Шаховской уже понимал, что этот ребёнок – он сам.

И в очередной раз безмятежное состояние длилось недолго. И опять стала буториться и волноваться вода, покрываясь мелкой рябью, а затем, начала тяжело вздыматься и опускаться, как будто тревожно задышав. И лазурную светлую, прозрачную воду начал подминать под себя сумрак, и вокруг появилась опасная тревожащая зона тьмы. Давление тьмы усилилось, и мальчика охватил безотчётный ужас. Всё живое вокруг до маленьких муравьишек впадает в паническое истеричное состояние или цепенеет. Не слышно умиротворяющего прибоя и щебета птиц. Добра в этой тьме нет, а лишь удручающее жизнь наглядно проявившееся зло.

Сквозь сон это смятение  ощущал и сам Шаховской. Он понимал, а скорее, интуитивно чувствовал, что источник зла и ужаса – это какой-то неведомый генератор тьмы: откуда ведь она, ужасная, берётся. Остро чувствовал, что нужно бороться за Свет!

Только Свет остановит тот обездвиживающий и пеленающий по рукам и ногам ужас!

Сон настолько овладел подсознанием Шаховского, что попросту стреножил, не давая даже шелохнуться. Но Алексей очень хорошо сознавал, что справиться с той ситуацией может лишь мальчик Алеша и больше никто.

А ребёнок был слишком испуган…

Он лихорадочно стремился выбраться из тёмной воды, несущей опасность, и той мглы, которая пыталась его окружить. Выбраться на свет, выскочить на берег, на стремительно скукоживающийся участок освещённого пространства. И мальчик со всех сил гребёт и шлёпает по воде руками, устремляясь к нему. А Шаховской во сне орёт ему благим матом: «Туда!! Туда!!!», но из его гортани не вырывается ни звука. Это был отчаянный беззвучный крик.

Но и сам ребёнок просто не смог бы его услышать, так как эта «сонная реальность» – она именно ребёнка, хотя сам сон – взрослого Шаховского, и его крик не сможет долететь до мальчика, не сможет прорваться из одной реальности в другую....

В своём тревожном забытьи Шаховской понимает, что он не в состоянии мальчугану помочь, что случится непоправимая трагедия, если в самом мальчугане не найдётся сил выбраться к свету. Но он верит в чистоту ребёнка, а, значит, в способность совладать с тьмой. Едва он понял это, им самим овладела жажда света как единственного источника силы. И Алексей с замиранием ожидает непростой развязки…

Измученный мальчик, разрывая невидимые оковы, упорно пробивается к свету…

И!!!