Хлыст. Секты, литература и революция

Действительно, проповедь Голгофского христианства давала легкую пищу для критики. Новый ересиарх обличался не только в старой ереси, но и в политической крамоле. «В статье “Человек – сын Божий” он доказывает хлыстовскую истину, что все люди Христы. Голгофское христианство окрашено социализмом», – писал консервативный Колокол. «Свенцицкианство – одна из опаснейших сект», и она разгорится «в страшный пожар»[847]. Утверждая возможность и желанность всеобщей Голгофы, Свенцицкий терял чувство меры и вместе с ним – возможных союзников в деле Реформы. «Либерализм глубоко враждебен религиозному сознанию […] лучше истерика, ложь и неистовство, – лучше потому, что скорей ведут к Христу»[848].

Трудно судить о том, насколько широкий успех имели проповеди отцов движения. Обличения Голгофских христиан в сектантстве начались в 1911 году. В это время, по словам самих Голгофских христиан, их общины были в Москве, Петербурге, городах Поволжья[849].

НОВАЯ ЗЕМЛЯ

Публичность движению придала еженедельная газета Новая земля, выходившая в Москве с 1910 по 1912. Епископ Михаил регулярно присылал в газету свои проповеди. Свенцицкий выступал как ведущий идеолог и публицист. Передовые статьи он печатал под своей фамилией, а постоянную рубрику под характерным названием Письма одинокого человека вел под псевдонимом «Далекий друг». Иона Брихничев публиковал более спокойные очерки о западной литературе. Конечно, лидеры движения были озабочены массовой поддержкой своих идей. «Я говорю не о том, что мир выведет на новую дорогу Михаил, Валентин или Иона – не отдельные люди. А новая великая религиозная идея»[850], – писал Свенцицкий. Брихничев посвящал Свенцицкому такие стихи:

Вам вверены тайны…
Вам вверено слово Завета…
Вы здесь – не случайны.
Вы – Свет от нездешнего Света.
Идите – светите.
Час пробил исполниться срокам.
Пощады не ждите.
Пощады не будет пророкам.

Новая земля не изолировала себя от основного русла литературной жизни. В газете печатались громкие имена – Блок, Брюсов, Мережковский, Бунин. Наряду с ними газета была открыта для сектантов, а больше для рассказов о них. Из заволжских степей присылал поучения Александр Добролюбов. Рассказы из народной жизни печатал здесь толстовец Иван Наживин. Самым важным открытием Новой земли стала поэзия Николая Клюева. Газета была проникнута предчувствием исторических бурь и по-своему призывала их. Острое чувство исторического процесса удивительно сочеталось с предвкушением близкого и абсолютного Конца. Газета писала в передовых за подписью Свенцицкого или его псевдонима «Далекий друг»:

Может быть, в последний раз человечество живет накануне. Но это – великий канун […] Тоска наших дней – это смертная тоска перед радостным воскресением […] Конечная цель – новая земля под новыми небесами[851].

Христиан может быть будет горсть. Но они будут сильнее всего мирового зла. Если двенадцать апостолов опрокинули зло языческой жизни […] то новые апостолы опрокинут зло всего мира. Это и будет завершением всего исторического процесса[852].

Газета выступала против баптизма и толстовства, противных духу Голгофы. На уход и смерть Толстого Новая земля откликнулась, однако, рядом горячих статей, в которых случившееся трактовалось как чудо: «Бог посетил народ свой», – писал Свенцицкий[853]. Обильно печатая символистов, газета определяла символизм как искусство, непонятное народу. «Пишите для народа», – призывала передовая Новой земли[854]. Исповедь Горького признавалась Голгофскими христианами одним из символов новой веры. Ненавистен Новой земле был царицынский иеромонах Илиодор, и газета посвящала страницы разоблачению его культа. Довольно рано выступила она, в статьях того же Свенцицкого, против Распутина. Ясную позицию голгофские христиане заняли по отношению к делу Бейлиса. «Гнусная сказка» – так писала Новая земля об обвинениях евреев в ритуальных убийствах[855]. Выступала она и против черты оседлости[856]. Несколько раз номера газеты конфисковывались, о чем она аккуратно сообщала в последующих номерах. В середине 1912 года газета прекратила свое существование.