Читаем Хлыст. Секты, литература и революция полностью

Разочарованный событиями 1905 года, Петр Дарьяльский уходит: из города в деревню; от атеизма интеллигенции – к апокалиптической вере и древним обрядам; от невесты с баронским титулом – к вульгарной любовнице. Все это он делает как свободный человек, зависящий не от рода и общества, а от собственных чувств и желаний – «прохожий молодец» (150)[1272], как звал Белый таких людей в СГ и четверть века спустя[1273]. В своем выборе Петр инвертирует множество бинарных признаков, на противопоставлении которых строится обычно человеческая жизнь: он создавал культуру – теперь принадлежит природе; был богатым – стал бедным; занимал свое место в социальной структуре – теперь растворяется в бесформенной общине. Он сполна реализует программу, которую проповедовали несколько народнических поколений русской интеллигенции[1274]. Он принимает идею именно так, как и требовалось ее принимать: отдаваясь ей целиком, со всем своим сознанием и бессознательным, и доводя ее до крайней, последней точки. И с ним происходит то, что часто, до и после него, происходило с его единомышленниками: он гибнет от руки тех, ради которых принес все свои жертвы.

Чара в СГ объединяет три своих обычных вектора – мистический, политический и эротический. Петр – жених интеллигентной, красивой и любящей Кати, но он уходит от нее к крестьянке Матрене. Мировое зло здесь – женского пола, крестьянского сословия, сектантского вероисповедания, социалистических взглядов. Это зло абсолютное, самоцельное, не имеющее каких-либо внешних оправданий. Оно влечет интеллигентного героя СГ столь же неудержимо, сколь и бессмысленно. Бесцельность жертвы героя подчеркнута всей фабулой; она не имеет ни рационального, ни мистического смысла ни с точки зрения убитого, ни с точки зрения убийц. Автор позаботился о том, чтобы каждый из соблазнов по ходу действия был обесценен и для читателя, и для самого героя. Матрена описана некрасивой, неумной, неверной; ее сожитель Кудеяров – нелепый и жестокий интриган, который использует в корыстных целях яд и гипнотические способности (магнетизм, рассуждает Дарьяльский в минуту просветления); другие члены секты – заурядные убийцы, не наделенные вовсе никакими способностями; а социалисты, с которыми входят в контакт эти сектанты, способны разве что на поджоги крестьянских изб.

Практическая ситуация, которая осуществилась в жизни героя СГ, была предопределена его же теоретическим творчеством; так и положено в философском романе[1275]. До знакомства с голубями Дарьяльский жил жизнью от них далекой, но писал он так, как будто уже являлся членом секты. Вот что говорит всезнающий автор о том, как отнеслись бы к стихам Дарьяльского целебеевские сектанты, если бы прочли их: «да, улыбнулись бы, ах какою улыбкой! Сказали бы: “Он – из наших”» (45). Иными словами, Дарьяльский сначала стал писать как сектант-голубь, а потом стал голубем в жизни. Четверть века спустя и применительно к самому Белому, та же логика осуществления автором своего собственного текста оживет под пером Цветаевой. Анализируя странные танцы-кружения Белого в берлинских кафе, она писала: «фокстрот Белого – чистейшее хлыстовство: даже не свистопляска, а (мое слово) – христопляска, то есть опять-таки Серебряный голубь, до которого он, к сорока годам, физически дотанцевался»[1276]. В обоих этих наблюдениях, Белого над Дарьяльским и Цветаевой над самим Белым, обнаруживается один и тот же феномен. Tекст выходит за свои пределы; литературная поза становится жизненной ролью; создание автора осуществляется в его жизни; фабула становится биографией. Парадигмой этого текстобежного движения в русской литературе является сцена из Братьев Карамазовых, когда герой, выслушав легенду об инквизиторе, в жизни делает тот самый жест, о котором только что узнал из текста.

Самим названием СГ указывает на свой важнейший подтекст, пушкинскую Сказку о золотом петушке. Белый ставит Дарьяльского перед той самой альтернативой, перед которой Пушкин поставил Да-дона: добровольно отдать обратно любимую женщину сектанту, который ее предоставил, или погибнуть. Оба героя предпочитают смерть; из обоих текстов мы знаем, как она осуществилась. Но вместе с героями мы можем лишь догадываться о том, что означало бы отречение от любимой женщины и, значит, от собственной мужественности: и в обоих случаях очевидно, что если герой согласился бы с условиями своего партнера (скопца у Пушкина, голубя у Белого), он бы сам ему уподобился. Дадаистические имена героев, Дадона и Дарьяльского (в Петербурге эту фонетическую линию продолжит имя Дудкина), тоже несут в себе любопытную общность, в которой можно услышать не только жизнеутверждающее «да», но и протест против негативного, апофатического, кастрирующего мира их оппонентов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

История религии в 2 томах
История религии в 2 томах

Александр Мень является автором семитомного исследования «История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни». Это повествование о духовных исканиях человечества. Читатель найдет в нем богатый материал о духовных традициях Древнего Востока, о религии и философии Древней Греции, о событиях библейской истории со времен вавилонского плена до прихода в мир Иисуса Христа.Данное сокращенное издание, составленное на основе публичных выступлений о. Александра, предназначено для учащихся средней школы, гимназий, лицеев, а также для всех, кто только начинает знакомиться с историей религии. Книга может быть использована как самостоятельное учебное пособие и как дополнительный материал при изучении других исторических дисциплин. Из электронного издания убраны приложения об исламе и современном иудаизме, написанные другими авторами и добавленные в печатное издание без согласования с автором.

Александр Владимирович Мень , протоиерей Александр Мень

Религиоведение / Религия / Эзотерика
Вызов экуменизма
Вызов экуменизма

Книга диакона Андрея Кураева, профессора Свято-Тихоновского Православного Богословского Института, посвящена замыслу объединения религий. Этот замысел активно провозглашается множеством сект (вспомним Аум Синрике, выдававшую себя за синтез христианства и буддизма), и столь же активно оспаривается православной мыслью. Причины, по которым экуменическая идея объединения разных религий вызывает возражения у Православной Церкви, анализируются в этой книге. Особое внимание уделяется парадоксальным отношениям, сложившимся между Православием и Католичеством. С одной стороны – в книге анализируются основные расхождения между ними (приводится полный текст догмата о непогрешимости римского папы; поясняется, в чем состоит проблема «филиокве», католическая мистика сопоставляется с опытом восточных Отцов Церкви). С другой стороны – обращается внимание на осторожность, с которой документы Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года трактуют связи и разрывы в православно-католических отношениях. Многие положения этой книги формулировались и раскрывались в ходе тех лекций по православному богословию, которые диакон Андрей Кураев с 1992 г. читает на философском факультете МГУ. Поэтому эта книга написана вполне светским языком и рассчитана не только на людей верующих, но и на тех, кто еще не обрел достаточных оснований для того, чтобы сделать собственный религиозный выбор. Она также адресована религиоведам, культурологам, философам, студентам и педагогам.

Андрей Вячеславович Кураев , Андрей Кураев

Религиоведение / Образование и наука
История военно-монашеских орденов Европы
История военно-монашеских орденов Европы

Есть необыкновенная, необъяснимая рациональными доводами, притягательность в самой идее духовно-рыцарского служения. Образ неколебимого воителя, приносящего себя в жертву пламенной вере во Христа и Матерь Божию, воспет в великих эпических поэмах и стихах; образ этот нередко сопровождается возвышенными легендами о сокровенных знаниях, которые были обретены рыцарями на Востоке во времена Крестовых походов, – именно тогда возникают почти все военно-монашеские ордены. Прославленные своим мужеством, своей загадочной и трагической судьбой рыцари-храмовники, иоанниты-госпитальеры, братья-меченосцы, доблестные «стражи Святого Гроба Господня» предстают перед читателем на страницах новой книги Вольфганга Акунова в сложнейших исторических коллизиях той далекой эпохи, когда в жестоком противостоянии сталкивались народы и религии, высокодуховные устремления и политический расчет, мужество и коварство. Сама эта книга в известном смысле продолжает вековые традиции рыцарской литературы, с ее эпической масштабностью и романтической непримиримостью эмоциональных оценок, вводя читателя в тот необычный мир, где молитвенное делание было равнозначно воинскому подвигу.Книга издается в авторской редакции.

Вольфганг Викторович Акунов

История / Религиоведение
Библейские картинки, или Что такое «Божья благодать»
Библейские картинки, или Что такое «Божья благодать»

Прожив всю жизнь в стране с преобладающей христианской религией и стараясь разобраться в том, как всё — таки устроена наша жизнь, мы со временем поняли, что нам нужно изучить или хотя бы прочесть главную книгу христиан — Библию. Мы решили, что нам нужно самим точно узнать, что там написано. Шли мы к этому решению не один год, но всё — таки дошли. И мы прочли Библию. И растерялись… потому, как ничего не поняли. Потом мы собрались с силами и решили прочесть её ещё раз, но более медленно и внимательно. А чтобы получилось больше пользы от этого процесса чтения, мы решили записывать краткое содержание прочитанного понятным языком, анализировать его и публиковать в рассылке, которую мы назвали «Давайте разберёмся с… Библией». Эта работа заняла у нас почти полтора года: с апреля 2005 по август 2006 года. Архив всех выпусков рассылки можно скопировать на нашем Сайте. Потом мы эти тексты собрали воедино, перечитали и переосмыслили заново, кое — что добавили, кое — что переработали, и, в итоге, на наш взгляд получилась весьма интересная и познавательная книга, раскрывающая содержание Библии с совершенно неожиданной стороны. Надеемся, Вам она так же принесёт пользу, как и нам. © Байда Д.В., Любимова Е.В., 2007 г. Приветствуется копирование и распространение этой книги! «Советник» — путеводитель по хорошим книгам Новая редакция 2008

Дмитрий Байда , Елена Любимова

Религиоведение / Образование и наука