Хмель-злодей

— Я хочу воевать за освобождение людей, которых Потоцкий и ему подобные превратили в скотину. Я хочу воевать за нас, чтобы не выгнали за долги на улицу и не превратили в нищих. Уж лучше стать казаком. Кстати, я слышал, что среди казаков и наши шляхтичи имеются.

— Наивный мальчик, этих людей, холопов, просто используют в своих целях те, кто хочет стать шляхтичем. Для этого они и в казаки запишутся, и с чёртом татарским дружбу водить будут. Начитался ты этого благородного идальго.

Михаил смотрел на мать, и сердце его сжималось, он представлял, каково ей оставаться в это смутное время одной.

— Мама, не плачь, — он гладил её по вздрагивающим плечам, — я обязательно вернусь с деньгами, и мы рассчитаемся с Потоцким, обещаю тебе.

Что она могла ему ответить, он всё равно поступит по-своему. Такой упрямый и такой любимый, как и его отец.

Тихий тёплый вечер опускался на старый замок, на невзрачные домишки дворни, на каменный, под черепичной крышей, большой дом Менделя, где с трудом помещалась вся его многолюдная семья.

Михаил посадил на коня Яну, и они поскакали в луга, туда, где уже стояли стога свежескошенного сена.

Последняя ночь вместе, девушка прижималась к сильному телу Михаила и ловила его тёплое дыхание у самого уха и нежные слова, которые он шептал ей. Конь перешёл на иноходь и теперь едва двигался, как будто не хотел мешать влюблённым. Наконец он остановился у какого-то стога, Михаил спешился и осторожно снял Яну. Она прижалась к нему на мгновенье и шепнула:

— Я хочу сегодня стать твоей женой, — и добавила едва слышно, — перед Богом.

Михаил разгрёб сено, устроив нечто вроде постели, усадил туда Яну и пристроился рядом, целуя её мокрое от слёз лицо и вглядываясь в такие родные, печальные глаза. Доведётся ли ему увидеть их вновь, доведётся ли повести под венец свою любимую, когда смерть собирает с полей свою кровавую жатву.

Ночь прикрыла звездным пологом влюблённых, они ласкали друг друга на колком и пахучем сене. Только вздохи и вскрики нарушали иногда тишину ночи, и лишь конь, пасущийся неподалёку, вздрагивал и прядал ушами.

Зябкий рассвет прогнал ночную тьму и высветил юношу и девушку, вольно раскинувшихся на ложе из пахучих трав. Наскоро сброшенная одежда уже пропиталась предутренней росою, и белые тела на зелёном сливались в единое целое. Голова её покоилась на его плече, а его рука накрыла нежный бугорок её груди. Заржал конь, оповещая хозяина, что пришло время расставания.

Двое всадников в простой крестьянской одежде торопились успеть до темноты в ставку атамана казачьего войска — Чигирин. Их никто не останавливал, хотя лица и оружие не позволяли принять их за крестьян, да никто и не всматривался: добычи и без них хватало.

Лишь недалеко от конечного пункта встретила их ватага разбойников, которых много водилось в ту неспокойную пору по лесам да оврагам. Четыре человека непонятной принадлежности в оборванных кафтанах остановили всадников:

— Хто такие будете? — спросил одноглазый великан, видимо, старший.

— Мы к гетману Хмельницкому едем, в казаки к нему поступать, — ответил тот, кто пониже ростом.

— Чтой-то не похожи вы на холопов. Эй, братцы, да это ляхи переодетые, смотри какие ружья. Хватай их!

Разбойники схватили поводья и уже стаскивали всадников, когда Михаил и Сашка, не сговариваясь, выхватили сабли, и двое лихих молодцев упали на землю, разрубленные надвое. Двое других бросились наутёк.

— Надо догнать, — Сашка пришпорил коня, — а то ещё приведут с собой подмогу, и не доедем.

Его конь мгновенно догнал бегущего и ударил его копытами. Михаил замешкался, и последний разбойник скрылся в лесу.

— Не могу безоружного бить, — оправдывался он, как будто чувствуя свою вину.

— Ничего, жизнь всему научит, — по праву опытного наставника ответил Сашка, хотя и был на год моложе. Он частенько общался с дворовыми и знал нравы холопские.

В Чигирин добрались без происшествий. Многочисленные охранные посты пропустили их без особого допроса: нынче тьма-тьмущая народу стекалась сюда.

В большом шатре шло совещание, и молодые люди расположились в ожидании его окончания на тюках какой-то одежды, сваленной в беспорядке на площади. Михаил, присаживаясь, рассмотрел белую казацкую свитку и голубую накидку польских драгун.

Вскоре из шатра вышли молчаливые, хмурые люди, видимо, полковники, и друзей пригласили войти.

На больших подушках восседал грузноватый казак, с одутловатым лицом и маленькими пронзительными глазками.

— Сядайте, хлопцы, что привело вас ко мне?

— Хотим поступить в казаки, — не задумываясь, ответил Михаил.

— Сами-то кто такие, откуда будете?

Михаил, как можно короче, изложил свою историю.

— Хорошо то, что оружием владеете и за правду бороться желаете, а плохо то, что из ляхов, не любят здесь таких. Ну, да у нас сейчас и шляхтичи есть. В казаки мы пока вас принять не можем, будете в кандидатах. В бою докажете, что вы достойны казаками стать.

Хмельницкий крикнул казака и приказал принести фрукты. Тот принёс огромное блюдо и отдельно арбуз.