Хмель-злодей

— Когда умер князь Иеремия, я ещё воевал некоторое время, но всё больше только в стычках участвовал со своим отрядом, а как казаки с Московией договор заключили да на Польшу напали, растерялся я. Не понимал, с кем и против кого биться должен. Москвитяне-то не лучше казаков, сколько еврейских общин побили. Да и отряд мой стал разбегаться. На службу в армию Короны нас не брали, а служить магнатам польским мы не захотели. И понял я, что нет мне места на этой земле: куда не пойдёшь, где не пристанешь, везде бьют тебя и гонят. И в этот тяжёлый момент, когда я метался, не зная, что предпринять, Господь послал мне встречу с необыкновенным человеком — раввином из Праги рабби Иешуа. Он был учеником знаменитого Главного раввина Праги Льва Бецалеля. Вот и посоветовал мне рабби Иешуа собрать людей и отправиться в Палестину, на исконную древнюю землю евреев. Так я и поступил. Приехал туда и обосновался в городе Цфат. Этот город на вершине горы, с которой видно озеро Галилейское. Там красивые горные места, чистейший воздух, тишина и благоденствие. Но, главное, там собралось множество знаменитых раввинов, мудрецов и знатоков Торы, сколько никогда ни в одном месте мира не собиралось. И я поступил в школу, где они учили. Потом много ещё учился и работал и, наконец, стал раввином. У меня восемь детей и двадцать внуков. Все они соблюдают наши законы и традиции.

— А как здоровье Рут? — спросил Михаил.

— Слава Господу, Рут жива и здорова, на ней весь дом держится.

— А в наши места по какой надобности приехал? — поинтересовался в свою очередь Сашка.

— Я привёз важное письмо в совет раввинов Европы, от нашего совета и рукописи наших мудрецов, которые нужно здесь издать.

— Ну, с этим я тебе помогу. А ты помоги наладить торговлю вашими тканями, что на весь мир славятся.

— С этим и я тебе помочь обещаю.

Ранним утром уезжали Давид с Сашкой в Варшаву. Их провожал Михаил, на лицо его легла глубокая печаль.

— Подарок твой — Маген Давид я берегу и детям своим передам, чтобы и они берегли, как память о тебе, — Михаил обнял Давида.

— А я твой герб сохраняю, и дети мои знают, откуда он, — ответил Давид.

Сквозь пыль, заклубившуюся за каретой, пытался рассмотреть Давид высокую сутулую фигуру Михаила, зная, что не увидит его больше никогда.

И никто из них не думал, что через сотни лет Рудницкие — потомки Михаила, составят славу и гордость русского, польского и украинского народов, а потомки Давида понесут свет древнейшего учения по всему миру.

И никто из них не пожелал покоя душе того человека, который свёл их когда-то вместе, и никто не произнёс имени его.

Кровь сотен тысяч людей, преданных мучительной смерти на нём, и проклятие оставшихся в живых.