Хмельной транзит

— Связывал между собой поливочные шланги. Один конец стометрового провода подключал к купажной емкости, расположенной рядом с забором, это такой однослойный бак из нержавеющей пищевой стали, а другой опускал в прочные пакеты. Там перепад высот, завод выше, за забором ниже… Чтобы придать ускорение в импровизированном трубопроводе, заливал в шланги воду. Вода сливалась, а текущая за ней водка перекочевывала в пакеты со специальными металлическими горловинами…

— Умник, — единственное, что мог сказать пораженный изобретательностью Соловьева Корнеев. — Сколько за один такой сеанс выходило?

— Набиралось до 400 литров водки.

— Продавал?

— Пол-литровую бутылку за 5 рублей. Вот и подумайте, стоило при таком раскладе искать новую работу?

— Сколько веревочки не виться… Бутылки где брал?

— У официанта Ростова.

— А этикетки и колпачки?

— Для этого устроился на работу на ликеро-водочный завод. Там были несколько удивлены, что трактористом хочет стать мастер спорта, но охотно взяли. Я производил хорошее впечатление, к тому же сразу было видно — перед ними человек непьющий.

— Понимаю, когда обыкновенные рабочие выносили с завода водку, вы похищали этикетки и колпачки. И если рабочие устраивали на территории завода тайники, куда прятали краденые бутылки, то спортсмен-боксер незаметно оставлял…

— В аккумуляторной поливочные шланги.

— Среди бела дня?

— Глубокой ночью. На «Волге» подъезжал к заводу. Перебрасывал заполненный водой шланг через забор, подключал к купажной емкости и возвращался к машине. Пару раз новаторская задумка давала сбой, шланг не выдерживал давления и лопался. Но я не сдавался, менял, чинил, экспериментировал с креплениями.

— Вам самому в голову пришла эта гениальная идея?

— И да, и нет.

— В смысле?

— Из статьи в журнале «Знание — Сила». Правда, немного переработал, но законы физики не изменить.

— Сколько раз «присасывался» к заводским запасам?

— Не могу точно сказать, но на заводе хищения не замечали.

У Корнеева возникли резонные сомнения, один ли Соловьев проворачивал операцию или нашел помощников на заводе.

— Увы, доказать причастность других лиц к хищению вам не удастся, правда, я и фамилии их никогда не знал, к тому же вы сами сказали, что сразу после моего ареста с завода уволились два грузчика. Наладить хмельной транзит водки одному человеку непросто. Если мне и помогали, эти лица так и останутся в тени.

— Получается, вы способствовали алкоголизации страны?

— Вовсе нет, от одной рюмки только польза, а вот плодово-ягодная гадость наверняка ведет к полной деградации…

— И почему вам не жилось спокойно? Жена красавица, дочки… Все ради наживы?

— Вам нравится считать, что вы меня презираете, ибо я нарушил все нормы советской морали. Не так все просто. Хозяином жизни, свободным хотел стать. Правда, в нашей стране это практически невозможно, если у тебя папа не прокурор. Мне кажется, попытка воспитать «нового человека» в СССР оказалась не совсем удачной.

— Почему?

— Неудача связана с невероятной трудностью избавления человека от инстинкта иметь частную собственность, от безудержного стремления к обеспечению собственных материальных потребностей. И подобное воспитание не суждено воплотить по определению.

— С чего это вы взяли? Жене, к примеру, стыдно за вашу кражу.

— У нее просто еще розовые очки по молодости, да мозги пропагандой затуманены. А знаете, что дает человеку частная собственность? Уверенность в завтрашнем дне. У нас на практике получилось, что воспитанием советского человека в духе коммунизма государство не занималось. Говорило о воспитании много, но действовало в абсолютно противоположном направлении.

— В каком же?

— Весь мир до основания мы разрушим. Разрушили, а что построили? Чтобы воспитать человека в духе самоограничения, необходимо предоставить ему право свободного выбора, но это в рамки советской идеологии не вписывается.

— И вы решили просто отобрать.

— Учителя хорошие были. Те, кто грабит народ на миллионы, никогда не пропадет, еще и должности купит доходные, элитные. Так что СССР — это жизнь по двойным стандартам.

— Так вы — диссидент, Соловьев!

— Нет, я бывший спортсмен и человек, ожидающий ареста много лет… — Саша носком провел в задумчивости несколько кругов на полу, вспомнил, как академик Войнич делал что-то подобное на асфальте после пожара в лаборатории, и тихо произнес: — Что мне светит?

— Суд решит. Это будет уже скоро. Адвокат нужен?

— Я сам себе защитник.

— Как знаешь.

Страх возмездия