Хобби гадкого утенка

Иван положил внутрь клетки хороший кусок «Эдама». А Хучик просто обожает любые продукты, сделанные из молока: йогурты, кефир, ряженку, брынзу… Сыр же вне конкуренции. Значит, наш обжора унюхал знакомый запах, потом увидел лакомый кусочек, втиснулся в ловушку и… попался.

Я попыталась открыть дверцу. Не тут-то было, она не хотела отворяться. Хитрый Иван сконструировал клетку таким образом, что толстенькое тельце Хуча не давало дверце открыться. Может, вы видели когда-нибудь сельскохозяйственную машину, уж не знаю, как она называется, которая захватывает пучки соломы, а через пару секунд «выплевывает» их в виде тугих тюков, перетянутых со всех сторон проволокой? Получаются такие аккуратные пачки? Вот Хучик больше всего и напоминал такой брикет. Мопс сидел, сжавшись в комок. Решетки давили на его тело, и сквозь дырки высовывались куски шкуры. Издали казалось, что Хуч превратился в шахматную доску, только все квадратики серые. Наверное, проволока довольно сильно жала, потому что Хучик не мог даже пошевелиться. Толстый, скрученный «бубликом» хвостик, всегда задорно лежащий у него на спинке, сейчас выпрямился и, вывалившись в одно из отверстий, безвольно покоился на холодной осенней земле.

Я схватила Хучика и прижала к себе. Даже сквозь куртку чувствовалось, какой он ледяной. Мопсы – гладкошерстные собачки, они подвержены простудам, и Хуч запросто мог подцепить воспаление легких. Виданное ли дело, пролежать неподвижно в такой холод на мокрой траве!

Быстрее баллистической ракеты я понеслась в дом. Домашние по-прежнему сидели в столовой и вели разговор на повышенных тонах.

– Все, все люди, сделавшие хоть что-то в области искусства, – вопил Тузик, – все были из наших! Чайковский, Меркьюри, Нуриев…

– Ерунда, – отмахнулся Кеша, – между прочим, еще есть Плисецкая!

– Она баба!!! – рявкнул Севка и, увидев меня, удивился: – Дашка, а зачем ты Хуча туда засунула?

Я грохнула «темницу» с мопсом прямо на стол, возле блюда с пирожными. Хучик скосил глаза, увидал, что находится в непосредственной близости от восхитительных корзиночек с белковым кремом, и завыл в голос.

Минут десять мы пытались его вытащить. Сначала дергали в разные стороны дверцу, но полный зад собачки не давал свободы для маневра. Затем Кеша сказал:

– Надо перекусить проволоку, – и ушел в гараж.

Пока сын отыскивал нужные инструменты, Маня взяла чайную ложечку, зачерпнула крем и стала угощать пленника. Хуч прекратил рыдать, высунул в отверстие между прутьями длинный язык и начал слизывать взбитую массу.

– Дай-ка я ему курятинки предложу, – сказал Тузик и просунул в другую дырку кусок обжаренной грудки.

Хуч мигом проглотил и эту подачку. Я отметила, что он прекратил трястись и выть. Скорей всего создавшееся положение даже начало ему нравиться. Оно, конечно, не слишком комфортно сидеть в жестких путах, зато какое меню!

Появился Кеша с красным чемоданчиком. Целых полчаса он пытался и так и эдак разломать ловушку, но никакого успеха не достиг.

– Дай сюда, – велел наконец Севка, – я хоть и «голубой», но посильней тебя буду!

Еще минут пятнадцать над железками трудился Лазарев, но ловушка стояла насмерть. В конце концов Севка отшвырнул инструменты.

– Интересно, где ваш садовник добыл эту проволоку? Похоже, ею скрепляют части космических кораблей!

– Знаю! – завопила Маня.

Все повернули к ней головы.

– Надо нагреть клетку как следует! От огня она станет гибкой и…

– Молчи уж лучше, ветеринар, – хмыкнул Севка, – хочешь получить шашлык из мопсятины? Боюсь, Хучу не слишком понравится процесс поджаривания живьем, Жанна д'Арк по-ложкински!

Мы молча уставились на клетку. Тузик машинально засунул в пасть Хучу очередной кусок птички и оповестил:

– Курица закончилась.

– Может, Сыромятникова позвать? – тихо предложила Зайка.

– Уже бегу, – завопила Маруська и мигом исчезла.

Наш сосед банкир Сыромятников – человек чудовищной силы. Уж не знаю, чем он занимался до того, как стал выдающимся финансистом, но внешне выглядит ужасающе. Надежда нашей олимпийской сборной, подавшийся в недобрый час в политику борец Карелин просто ребенок по сравнению с Иваном Александровичем. Костюм сосед носит 72-го размера, а ботинки его можно запросто использовать при кораблекрушениях вместо шлюпок.

– Уж извините, – прогудел Сыромятников, вдвигаясь в столовую, – прямо в пижаме явился, Маня переодеться не дала…

Потом он увидел Хучика и воскликнул:

– Вот ексель-моксель, бедняга!

Ручищами, похожими на огромные свиные окорока, он ухватил какой-то инструмент, приналег… И ничего не вышло.

– Не беда, – вздохнул Сыромятников, – ну-ка дайте вон те «крокодильчики»…

Кеша с готовностью протянул требуемое. Послышался резкий звук «клац», и вверх взметнулись два конца.

– Ура! – заорали все.

Иван Александрович перекусывал дальше. «Клац», «клац», «клац»… Дорожка из раскрытых «клеточек» ширилась, потом послышалось резкое «хрясь», это сломались щипцы.

– Не беда, – вновь оптимистично заявил банкир, – всего ничего осталось. Середину-то освободили. Давай, Аркадий, берись с левой стороны, я с правой. Потянем одновременно и разогнем.