Хобби гадкого утенка

– Иногда да, – без тени удивления ответила подруга, – но чаще нет. Понимаешь, нарушение ритма – это не инфаркт! Внешне все может выглядеть нормально.

– А как врач мог узнать, что человек страдал этой штукой?

– Родственники рассказали, – пробурчала Ксюта и велела: – Вот того два кубика.

– Кубики тут при чем?

– Это я не тебе, а сестре, – ответила Оксана, – если вопросов больше нет, извини, побегу, мне еще троих оперировать!

Из трубки полились гудки. В полном ажиотаже я подскочила к книжному шкафу, вытащила справочник «Все Подмосковье», вмиг нашла санаторий «Зеленый сад» и набрала номер. Трубку сняли тут же.

– Санаторий.

– У вас есть свободные номера?

– Да.

– Можно приехать?

– Сутки в одноместном номере стоят тридцать долларов.

– Давайте адрес.

Безукоризненно вежливая женщина начала объяснять, как до них доехать.

– Проедете музей «Архангельское» и сразу за его оградой увидите узкое шоссе…

На место я прибыла к обеду и сразу отправилась искать «Reception». Но портье, за которым в специальном шкафчике висят ключи с бирками, не нашлось, впрочем, не было и стойки, на которой бы валялись «карточки гостей».

У входа расположился гардероб, а в кресле дремала бабуся с вязаньем. Я кашлянула, бабка не пошевелилась. Пришлось «увеличить звук».

– А, – проснулась старуха, – есть тут кто?

– Где можно оплатить номер?

– По коридору до конца, налево, – ответила старушка и вновь погрузилась в сон.

Я пошла по красной ковровой дорожке мимо совершенно одинаковых коричневых тяжелых дверей. Впечатление было такое, будто я на машине времени перенеслась в начало семидесятых годов. Тут и там горели небольшие простые бра производства братской Чехословакии, на окне в конце коридора колыхались желтые шелковые занавески, висевшие когда-то во всех советских учреждениях, стены «украшали» гипсовые барельефы, изображавшие рабочих в спецовках и женщин в косынках. Очевидно, при коммунистах санаторий принадлежал какому-нибудь профсоюзу. Миновав большие стеклянные двери, ведущие в столовую, я вдохнула запах борща, гречневой каши и чего-то мясного. Взор уперся в табличку: «Директор Королькова Алла Михайловна».

Так, в этом заведении и директриса небось соответствует обстановке. Этакая дама килограммов сто весом, одетая в слегка заношенный костюм из трикотажного полотна, на голове у нее «хала», а глаза густо намазаны голубыми тенями.

Приоткрыв дверь, я всунула внутрь голову и спросила:

– Можно увидеть Королькову?

Худенькая, коротко стриженная женщина примерно моих лет оторвалась от каких-то бумаг и вежливо, но без улыбки ответила:

– Слушаю.

– Вы Алла Михайловна? – удивилась я.

– Да, что вы хотели?

– Отдохнуть у вас пару дней.

– Проходите, пожалуйста, – расцвела Королькова.

Следующие пять минут она рассказывала о номерах. Они тут были на любой вкус. Одноместные, люкс, полулюкс, для двух и более человек…

– Моя хорошая знакомая Беллочка, Изабелла Маркова, – прервала я Королькову, – очень хвалила когда-то ваш санаторий, только вот не помню, в каком номере она жила…

Алла Михайловна сняла красивые очки в элегантной оправе и спросила:

– Вы дружили с Изабеллой Юрьевной?

– Ну это громко сказано, просто мы встречались у общих знакомых!

– Какая нелепая смерть, – вздохнула Королькова.

– Она у вас умерла?

– Не в корпусе, – ответила директриса, – если пойти вверх по дорожке, за беседку, там фигура стоит, олень гипсовый. Вот возле него и нашли сложенный плед и ее платок… Ужасно, мы тут очень долго не могли в себя прийти. Такая светлая личность, просто солнышко ясное. Идет, бывало, улыбнется, и на душе хорошо делается…

– Она у вас долго прожила?

Алла Михайловна наморщила лоб.

– Дай бог памяти, месяца два или три…

– Да ну? – удивилась я. – Я думала, недельку, не больше.

– Изабелла Юрьевна не находилась тут постоянно, – пояснила директриса, – уезжала и приезжала, иногда ночевала. В столовую не ходила. Да и жила она не в корпусе.

– А где?

– У нас на территории есть четыре коттеджа, второй занимала Маркова. Он на отшибе стоит, мы иногда и не знали, на месте она или нет… Второй коттедж редко снимают…

– Чем же он привлек Беллу?

Алла Михайловна вздохнула.

– Она была актрисой, целыми днями на виду, приходилось «держать лицо». Она говорила мне, что устает от общения и хочет побыть в одиночестве, поэтому и есть не ходила, не хотела, чтобы ее узнали и начали приставать. Народ ведь простой, раз актриса, давай автографы… Да и, честно говоря, в коттедже пошикарней будет, три комнаты, кухня, санузел большой.

– Можно мне его снять?

– Пожалуйста, только стоит это удовольствие сто долларов в сутки.

Я достала кошелек и заплатила за три дня.

– Пойдемте, – сказала Алла Михайловна.

Мы вышли на улицу, обошли корпус сзади и углубились в лес, метров через триста показался небольшой деревянный домик. Королькова открыла дверь и сказала:

– Прошу.

Внутри коттедж оказался просторным. Спальня, гостиная, кабинет… Большая ванная комната, безукоризненно чистая. Мебель, правда, не новая, но добротная. Матрац на кровати не продавленный, подушки мягкие, одеяло теплое, белье целое… Вот только полотенца отсутствовали.