Хобо

Это довольно сильно отличалось от серьезных «гоп-доп» схем. Я имею в виду, что когда оборот «геры» идет на килограммы, настоящий покупатель и настоящий продавец никогда не видят друг друга. А продажа радиоминут сводилась к «общественной жизни» плюс немного бухгалтерского учета, статьи которого были из крови и мяса. Мы с Пеней наслаждались, наблюдая за усилиями наших клиентов всеми возможными способами избежать встречи с нами. Поскольку и они, и мы относились к кругу людей, которых следует избегать, наша встреча, как ни крути, была неизбежна. Вопрос был только в тайминге.

Мы настигали их, желтых и раздувшихся, затаившихся в ловушках для крыс, при этом с достойно поджатыми хвостами. Околдованных нашим маркетингом. Окаменевших как фигуры на фасаде мэрии. Их лица были как на детских рисунках — перекосившимися, с остекленевшими глазами и темными кругами под ними. Пустой взгляд, зубастая улыбка. Сначала вычисляли, загибая пальцы за спиной, на заднице, потом стоически сдавались. Имелась причина более реальная и убедительная, чем любая сила и любое утешение: они платили налог для избранных.

Я равнодушно смотрел, как они потными ладонями поглаживают свои бумажники из мягкой кожи, как, скованные стремлением держаться беззаботно, достают свернутые трубкой пачки денег из жестяных коробок от халвы «Витоша», как снова и снова, будто перебирая четки, расправляют мятые купюры, пока их желудки сводит судорога невысказанных проклятий. Публика их сорта никогда не перестает плакать из-за пролитого молока и никогда не разбирается в том, где основная сумма, а где проценты. При этом они искренне убеждены в собственной дальновидности. Они патологически верят в то, что являются «приближенными лицами», надежными и защищенными, крепко связанными с системой, которая экономит их время и силы, расправляясь с теми, кто к «приближенным лицам» не относится. А раз так, то они притворяются, что им самим хотелось, чтоб их обчистили, стыдясь признаться в том, что им нравится, когда их выебывают. Они не желали опускать себе цену. Хотели напоследок продаться за пристойные деньги. Чтобы их купили, чтобы быть купленными. Разве это не достаточно фэнси для типов в пестрых металлик-прикидах, залоснившихся до блеска в поисках потерянной молодости?

Ну, какие-то вещи происходят даже и тогда, когда они не происходят, настолько они предсказуемы. Типа одного единственного будущего, которое существует. И не нужна никакая фантазия, чтобы догадаться, каково это будущее. Нет шансов, что оно когда-нибудь зайдет слишком далеко, что бы ни означало слово «далеко». Так что мы с Пеней продолжали работать с именами из списка Барона. Одни мы помечали галочкой, другие вычеркивали, а некоторые обводили красным карандашом, например, имя владельца мясного магазинчика «Стейко». Владете, хозяину забитых животных и их потрохов, холодильников и охлаждаемых витрин, мы нанесли визит как раз в день Святого Ильи. И если именно Святой Илья был его небесным покровителем, то отпраздновал он этот день довольно необычно. То есть, я хочу сказать, он встретил нас с обрезом. Не человек, а бифштекс, совершенно непрожаренный. Мы удалились под градом его ругательств. Дальше я в детали входить не буду, ну, насчет того, что было, когда мы вернулись. Лучше бы ему было ограничиться топориком для рубки мяса и ножом, хотя и это бы ему мало помогло. Нет, крови не было, но было больно. И ему, и его сыну. Пене пришла в голову идея взять подкрепление — Летучего Ёбаря, профессионала, который по заказу трахал и через передний, и через задний проход. «Би-жиголо», как он сам себя называл, предлагаясь тем, кто придерживался заднепроходного тренда. Он разбивал в пух и прах их стыд и прокладывал пути в жопах нишвилских сливок. Разумеется, без «разрешения на работу» от Барона ему пришлось бы осуществлять прием только в общественных туалетах и парках, потому он сразу согласился выполнить поставленную «задачу». И не стал снобистски привередничать. Тем более что Летучий Ёбарь особенно разборчивым не был. Удовольствие должно быть удовольствием, правда? И строптивый мясник Владета смог лично убедиться в том, что громила лучше педрилы. Его сын, у него на глазах, потерял невинность, а он, на наших глазах, потерял рекламу. Хотя и отслюнил налом взнос за полгода. В качестве аванса, за лучшие времена. Вероятно, религиозные люди сказали бы, что в таком несчастном случае повинен святой Илья. Пусть будет так. Я не был знаком со святыми, но возможно, что нрав у них крутой.

* * *

В один из тех раскаленных дней, когда мы потели в «Ямбо Даке», Пеня пристал ко мне с разговором. Ему вступило, и мне ничего не оставалось делать, кроме как не закрывать рта. Хотел я того или нет, но я уже находился в сюжете этой истории.

Когда он сказал: «Я слышал, ты переселился к той телке?», я очень, очень внимательно посмотрел на него и увидел, что нахожусь там, где-то за его приподнятыми бровями.

«К какой телке?», спросил я равнодушно, между двумя глотками.