Хочешь, я переиграю? (СИ)

- Замолчи, - грубо оборвала она. – Мне решать. Не лезь в мою жизнь. В мою личную жизнь.

«Что?!» - мысль звенела в голове обидно, настырно, как муха билась о стекло.

Следующим утром они пришли в ФЭС вместе. Она, улыбаясь, держала его под руку, он хмурился.

- Илья Полозов, великолепный аналитик, наш новый сотрудник, - безапелляционно строго произнесла полковник. – Рекомендован Министерством Иностранных Дел. Специализируется на криминалистике и правовом регулировании в странах Евросоюза. Прошу любить и жаловать.

Так Полозов стал экспертом ФЭС. Тихонов не знал, что думают остальные, - об этом не шептались даже по углам, - но сам с ужасом чувствовал: Рогозиной не по плечу эта гонка. Она сходит с ума.

***

О, нет. Ты ошибался. Она не сходила с ума. Она… она…

- Илья Полозов обвиняется в нападении на главу Федеральной Экспертной Службы…

- ФЭС: эксперты-аналитики не сумели распознать крысу на борту…

- Полковник Рогозина, начальник криминалистической структуры, подверглась трём нападениям в течение недели…

- В центре внимания – Федеральная Экспертная Служба. Лучшие криминалисты страны не могут совладать с…

Лучшие криминалисты страны не могли совладать не с преступностью, а с прессой. ФЭС и вправду оказалась в центре внимания: шум, журналисты, интервью, телесюжеты… Рогозина умело и вовремя привлекла к этому Полозова: он, связанный с громким скандалом вокруг «Mladiz» и чешским отделением Интерпола, сумел придать делу ещё более крутой оборот. Нападение на главу Службы – кто знает, как это было сфабриковано, кто из них на что пошёл и с чем согласился. Грязные разговоры вокруг чешской косметики, богатых клиентов и колоссальных сумм, преступные махинации, устранение конкурентов, - и ФЭС в эпицентре.

Галина Николаевна подняла всё, что могла. О Службе говорили все. Им стало сложно приходить по утрам и возвращаться с работы: на ступенях ночевали репортёры. Крики и грязь, шумиха, пресса всех уровней, сплетни всех калибров, визиты тузов всех мастей.

Ты сидел, спрятавшись от мира за стеклянными стенами буфета, вокруг разворачивалась буря, а ты готов был завыть оттого, что Рогозина всё-таки оказалась неправа.

Она пыталась спасти ФЭС. Закон и связи не помогли, и она вооружилась последним: когда о Службе кричат на всех углах, её не суметь устранить тихо.

Но она неправа… неправа… не-пра-ва. Потому что в гаме и слухах от ФЭС не осталось ничего. Потому что какая же ФЭС без Галины Николаевны. А Галины Николаевны больше нет, и ты не помнил, где, в каком году, в каком дне потерял её, получив взамен отчаявшуюся чужую женщину.

***

…Плотный удушающий страх ожидания отступил, ему на смену пришёл страх погони, разгоняющий по крови адреналин, заставляющий сердце биться неровными сумасшедшими толчками.

Вдруг, задыхаясь, она с ужасом увидела, как наперерез ей, загораживая дверь убежища, вырулил ещё один автомобиль…

***

Полковник сидела, откинувшись в кресле. На столе перед ней остывал кофе; мысли тоже остывали, она медленно успокаивалась и отходила от страшного вечера. Ветер всё ещё выл за стенами, но никаких машин больше не было. Она успела в последний момент, страх едва не перевесил, она жива, но… но задача осталась невыполненной. А значит – новая попытка. Опять.

Она прижала к векам пальцы, надавила. Опять так опять.

На следующий день снова была пустая улица, приказ не оглядываться, страх, холодными иголками разбежавшийся по кончикам пальцев, машина на перерез… и пылающий Тихонов, выросший перед ней как из-под земли.

- Идиот! – отчаянно бросила она сквозь зубы. – Куда ты полез?!

Но было уже поздно, вдвоём от погони было не уйти. Она ухватила Ивана за плечо, сжала, дёрнула и зло выговорила:

- Возвращаемся!

В ФЭС она усадила его в своё кресло. Кинула на стол папку с материалами. Встала перед ним. И совершенно спокойно, отдышавшись, сощурившись, сказала:

- А теперь представь, что ты – это я. Тратишь силы, время, раз за разом пытаешься вернуть… вернуть то, что сделано неверно. А это страшно, это опасно, Иван, и я боюсь этого! И в один прекрасный момент ввязываешься ты, портишь, влезаешь! Иван, зачем?.. Зачем?

Рогозина начала тихо, но закончила с надрывом, громко, приблизившись к Тихонову.

- Представь, что ты – это я! Что бы ты делал на моём месте? Ты понимаешь, что из-за нераскрытых преступлений, из-за того, что я отправляла сфабрикованные дела на доследование, из-за того, что отказалась принять звание, лишь бы не уходить из ФЭС… Из-за всех мелочей за годы нашей работы, из-за всех, извини, косяков, ваших глупых выходок, комиссий, проверок, инспекций, ревизий, недостач, потерь, злоупотреблений… Иван, из-за всего этого ФЭС больше не будет! А я пытаюсь сделать всё, что могу, чтобы Служба осталась. И ты мешаешь мне.

- А что мне делать? – крикнул он. – Что мне делать? Смотреть, как вы рискуете собой, как вы сходите с ума?

- Что?!