Хочу быть богатой и знаменитой

— Александр Иванович, сидя на корточках, перебирает этот походный арсенал, тут заходит Наташа, вся такая женственная и хрупкая, крошечная ножка в туфельках на тонюсенькой шпильке, вся такая из себя леди-леди.

И он начал изображать Наташу:

— Оу, как мило. У вас даже такие штуки есть.

Тут он хрюкнул и, вытаращив глаза начал разыгрывать пантомиму:

— Берет беретту… и управляется нею так уверенно, как не каждый мужик-то сумеет. Все в ауте. Занавес.

В комнате наступает тишина. Мужчины в ожидании ответа переводят взгляд с Эмика на Наташу и обратно. Эмик смотрит на всех с видом победителя:

— А вы разве не знали, что и Наташа, и Регина — КМС по пулевой стрельбе? Они в университете занимались, даже на студенческие спартакиады ездили.

Лукин задумчиво поглядывает на Регину:

— Скажи, а крестиком ты не вышиваешь?

— Нет. А что, надо? Можно попробовать.

Мужчина помотал головой из стороны в сторону:

— Думаю, до такого экстрима все-таки не дойдет.

Народ грохнул хохотом так, что вазочки с цветами звонко дзинькнули об оконное стекло.

Потом Тимур начал говорить о Тригорской. Рассказ вышел коротким, но все равно тяжелым. Немного помолчали, и он обратился к сестрам:

— Регина, Наташа, вам надо на кое-что взглянуть. Давайте завтра в конторе.

— Хорошо. Во сколько?

— Можно до обеда.

Девушки одновременно кивнули.

— Вы знаете, что приехала бабушка? — Обратился Лукин к девушкам и Эмику.

Наташа встрепенулась:

— Бабушка? Уже? Она же собиралась у Людмилы Васильевны погостить!

— Какая такая бабушка? — Эмик и Тошка разом выпалили одни и те же слова.

Тимур пожал плечами:

— Ваша.

— У нас нет никакой бабушки, — Тошка настороженно вскинула голову, — вон у Наташи есть, но мы еще не познакомились и пока не знаем, всешная это бабушка или только ее.

— Всешная? — Александр Александрович аккуратно поставил чайную чашку на стол и с веселым любопытством, глядя на своего любимого воробья, ждал объяснения.

— Ну, это для всех нас: для девочек, для Эмика и для меня? Мы же не знаем, как она к нам отнесется и примет ли нас вообще.

— Или вы еще какую-то бабушку имели в виду? — Аккуратно поинтересовался Эмик.

Тимур удивленно глянул на Леонида Александровича, тот покаянно покачал головой:

— В этой суматохе так и не успел рассказать.

— Так о ком речь? — Эмик снова что-то жевал, а Лукин осторожно подбирал слова.

— Ребята, — он в основном обращался к Эмику и Тошке, — Тригорская приходится всем вам матерью. По документам. И у нее тоже есть родители, только она не общалась ними почти тридцать лет. А тут, буквально на днях, ее мать получает от нее письмо с просьбой приехать. Та приезжает и находит дочь убитой.

Эмик перестал жевать:

— Про убийство, выходит, знаем. А вот про приезд ее матери — нет.

— А вы повидаться и познакомиться не хотите?

Тимур почему-то выжидательно смотрел на Тошку. Та моментально ощетинилась, как будто бы готовясь к бою. Эмик это понял и сразу же бросился на помощь сестре:

— Чего с ней встречаться? Мы же чужие люди. Разве только поздороваться, как воспитанные дети. Правда, Тош?

— Угу.

В этом «угу» послышалась такая неприкрытая угроза, что всем стало немного неуютно. Этого, по сути, еще ребенка, можно было понять. Она сейчас выглядела как загнанный зверек, который задешево не отдаст свою жизнь. Для нее это была война, прежде всего с тем миром, который делился на «ее» и «не ее». В ее мир входили все, кто сейчас сидел за столом, ее однокурсники, ребята из консы, дядя Витя, с которым ее вчера познакомил Тимур и остальные люди целого мира. В черный список входило не так много народу: директор детского дома и Тригорская, — те, кому было доверено ее защищать, а они предали, продали и старались причинить боль не только ей, но и ее настоящей семье. А за свою семью она станет драться, из последних сил, до последнего вздоха. А потом еще чуть-чуть. Все это поняли и не могли придумать, как разрядить обстановку.

— У моего народа есть правило, — Амыр говорил, не обращаясь ни к кому, — если в дом пришел человек, а он тебе ни друг и не враг, дай ему им стать или отпусти с миром.

— Амыр Каримович, вы предлагаете этой женщине решить самой, кем она станет для детей? — перевел его речь дед.

Тошка выжидательно смотрела на Амыра и ждала продолжения, оно не заставило себя ждать:

— Тоша, налей старому Амыру чаю, — интонации мягкой просьбы убедили девочку в том, что он не станет больше затрагивать эту тему, а с языка Тошки, неожиданно сорвалась фраза:

— Ага, как чаю, так старому Амыру, а как красивые и достойные женщины, так для сильного Амыра воина-защитника.

Эмик среагировал моментально:

— Вот так рождаются пророчества. Тошка, признайся, ты не это хотела сказать!

— А ты откуда знаешь? Оно как-то само с языка сорвалось.

— Смотрите, Амыр Каримович, а вы говорили, что предсказателей из женщин не бывает. А в нашей семье бывает, это, наверное, «генетически» от вас передалось!

Народ заулыбался и все поняли один нехитрый рецепт вхождения в эту семью. Только формулировал его каждый по-своему, но суть от этого не менялась.

ГЛАВА 31