Хочу ненавидеть тебя

– Ань, новую жертву тебе привели. Размяться хочет.

Она пьет воду, которая стекает по влажной шее, к груди, ниже, а я сглатываю. Охуенная. Какой была, такой и осталась. И мысли о том, как я распну ее прямо на этом ринге, теперь полностью занимают голову.

– Ну раз хочет, как я могу отказать.

Опасная фраза. Очень.

Ты никогда не могла мне отказать.

– Он разговаривать не умеет? – усмехается она и встает в нужную стойку, сразу делает выпад, нападает и на этом проигрывает, я тут же одним движением укладываю ее на спину, нависая сверху.

– Умею, Самсонова. Я вообще много чего умею.

Глава 4.

Первые секунды мы будто не дышим. Словно от падения перехватывает дыхание, по коже мороз, а в груди дыра. И промедление делает только хуже, потому что хочется так много сказать, но все будет впустую.

Ее шокированные глаза уже наполняются яростью. Она в момент кричит и отталкивает меня.

Вскакивает и, не произнося ни слова, даже не дав успеть подняться мне, наносит удар в солнечное сплетение. Словно там и без этого не болит.

Но я, впервые за столько времени, почти счастлив. Просто от того, что нашел, увидел, потому что она рядом. Аня не может меня достать. Любой удар, как ласка, что злит ее еще больше. Она уже устала, но продолжает наносить короткие удары. И если в зале вначале ее еще поддерживали, то теперь просто устали смотреть на бесполезные попытки сделать мне хоть сколько-нибудь больно.

– Ты будешь нападать?! Или будешь стоять как истукан!

– Нападать? И сделать больно своей девочке? – усмехаюсь, и когда она с ревом налетает на меня, так же мягко укладываю ее на лопатки. Нависаю сверху и улыбаюсь. Широко и радостно. Она такая забавная, когда злится, просто красавица.

– Я не твоя девочка! – запрещенный прием, но ее колено довольно сильно дает мне по яйцам. – И никогда ею не была, верно, Ломоносов?

Пока я справлялся с дыханием, которое перехватило от боли в фаберже, она уже была на ногах. Растрепанная, раскрасневшаяся и прекрасная. Хотя сейчас хотелось ей вломить.

– Ань, прям по орешкам, они ж тебе еще пригодятся, – еле-еле встаю, пока она готовится нанести новый удар, а зрители уже воодушевились. Она наваливается мне на спину, делает захват шеи. Душит.

– Если ты хотела обняться после долгой разлуки, надо было так и сказать.

Разворачиваю ее к себе так, что она оказывается на весу и тут же бьет меня по щеке. Не будь она в перчатках, я бы даже подумал, что это женская пощечина, которую дают от сильной обиды.

– Отпусти меня, ублюдок!

И я отпускаю, больше не держу руками, от чего она валится на спину, только уже без моей поддержки, а значит всем своим весом.

Ахает от неожиданности и острой боли.

К ней тут же сбегаются мужики, отталкивая меня, а мне остается лишь сказать:

– Ты сама начала играть в реслинг, детка.

– Да, отвалите вы! Живая, не помру.

Она даже не смотрит ни на кого, глаза на мокром месте. Действительно обидно, наверное. Столько тренироваться и проиграть тому, ради борьбы с которым все это затевалось.

Она уходит в боковую дверь, а на меня наступает мужик, который не пускал меня при входе.

– Ты кто такой?

– Бывший, – пожимаю плечами. – Или ты думал она в спортсменки собралась? Просто очень хотела надрать мне зад. Не вышло.

– Еще выйдет. Такие, как Аня, не сдаются. И знаешь, что я хочу тебе сказать, мальчик: “Лучше бы она надрала тебе зад здесь. Потому что теперь она будет искать другой способ”.

– С удовольствием на это посмотрю.

– За вещи и время не забудь на кассе заплатить.

– А душ в вашем клубе есть?

– В раздевалке.

– Понял.

– А платье ты чьё принес? Ее?

– Да. Знаешь ее жениха?

– Имени не знаю. Видел здесь пару раз.

– И?

– Тебе какое дело? Бывший же?

– Ну сам знаешь, бывших не бывает. Так что там за хрен?

– Лощеный. Такие по клубам ходят. Драться отказался. В общем не для Ани он. И ты тоже, если будешь ее до слез доводить.

– Ну так ты сам сказал, ей надо найти способ мне отомстить.

– И что думаешь, сразу все хорошо будет?

– Не сразу и не хорошо. Но будет лучше. А еще…

– Олег я.

– Олег. Я бы попросил не говорить пока ее отцу, что ты меня здесь видел.

– А что? Боишься?

– Ну так я же бывший его дочери. Думаешь, рад он будет меня видеть? – ну чуть приврал, с кем не бывает.

– Не рад. Тебе повезло, что я с Юрой последние годы не общаюсь.

– А чего?

– А ничего. Много будешь знать, плохо будешь срать, – ржет этот кабан, а когда я его шутку не поддерживаю, злится. – Все, свалил с глаз долой.

– Понял, пойду приму душ.

Душ то я включил, а вот мыться не пошел. Взял платье и прошмыгнул в женскую крошечную раздевалку.

В груди защемило, когда я увидел, как Аня плачет. Действительно льет слезы, закрыв лицо руками.

– Думаешь я стою твоих слез?

Она вскочила и резко повернулась.

– Думаешь я плачу из-за тебя?! Много чести. Просто позориться не люблю. Это что? Мое платье?

Я кидаю его на скамейку. А лучше бы сжечь.

– Если оно тебе нужно.

– Нужно.

думала мне показалось.

– Побывать в Москве и не пожелать тебе счастья? За кого ты меня принимаешь.

– Тебе какими словами? Приличными или по-русски?