Хочу танцевать с тобой

Не могу удержаться, чтобы чуть‑чуть ее не побесить, и кладу свои руки на внутреннюю сторону девичьих бедер. Медленно поднимаюсь вверх. А у нее есть мышцы. Мягко надавливаю, и Риша тут же каменеет. Сжимается в комок и дергается так, что чуть не заряжает мне в нос. Даже не знаю, это нарочно или нет. Благо реакция меня не подводит.

— Спокойно. Расслабься, — тихо произношу, наклоняясь к ее уху, и встречаюсь взглядом с ее отражением в зеркале.

Что за цвет глаз? Не пойму. Внезапно ловлю себя на мысли, что хотел бы разглядеть эти омуты поближе, но она быстро улетучивается, потому что Риша опускает веки и медленно выдыхает, расслабляя мышцы.

Прикладываю чуть больше силы, и ее колени опускаются к полу. Так, уже лучше. Не знаю почему она все‑таки разрешила мне ей помочь, да и пофиг.

— Вдох, — говорю я и сам втягиваю носом воздух. Чувствую тонкую фруктовую сладость исходящую от ее волос. — Выдох, — хрипло произношу, уже чувствуя, как мы с ней подходим к пределу.

Ноги Риши дрожат, но эта малышка не из тех, кто останавливается на половине пути. Все‑таки у нее есть какая‑то база. Она занималась чем‑то до этого. Я чувствую. Только вот чем?

До пола остается еще сантиметров пять, но Риша вдруг мотает головой, не открывая глаз.

— Все. Не могу, — произносит так расстроенно, словно ей за это придется отрезать руку.

— Чуть‑чуть осталось. Ты сможешь, — сам не понимаю откуда в моем голосе эта гребаная нежность.

Может, все потому что сейчас с опущенной головой, закрытыми глазами и светлыми растрепанными волосами, касающимися розовых щек, она так похожа на маленькую девочку. А я всегда добр с детьми, хоть они и страшно бесят меня порой.

— Нет‑нет. Все, хватит! — сильнее зажмуривается, но я не убираю рук.

Касаюсь грудью ее спины и практически дотрагиваюсь губами до уха.

— Дыши, Риша. Давай. Я чувствую, что ты можешь еще больше.

— М‑м‑м… — то ли мычит, то ли стонет девчонка, и ее голос… Призрачные мягкие касания спускаются вниз по животу.

Последний рывок. Последнее гортанное рычание Риши Мариновны, которое заставляет меня поймать стук сердца в районе горла. Ее колени прижаты к полу, мой нос в ее мягких волосах на затылке. Это мои руки трясутся или ее ноги? С трудом сдерживаю участившееся дыхание.

У меня нет приличных мыслей. Просто нет. Простите, но я не могу без жестких слов описать то, что чувствую и чего хочу прямо сейчас. Не успеваю остановить собственные ладони, которые поглаживают скованные напряженные мышцы сквозь тонкую ткань спортивных штанов. Выглядываю из‑за головы малышки и с улыбкой смотрю на ее отражение в зеркале. Все еще с закрытыми глазами, пухлую нижнюю губу терзают зубы.

— Открывай, — произношу тихо. — Ты справилась.

Риша изумленно таращится на свое отражение. Не самая идеальная бабочка, но результат не дурен. Правда чистый восторг длится не долго.

— Лучше убери руки, пока я их не выдернула и не запихнула тебе…

— А вот и благодарность, — закатываю глаза и встаю, намереваясь отойти, но обезьянка ловко и цепко хватает меня за штанину.

— Собирай меня теперь. Я не чувствую ног, — морщится от боли.

Упс. Об этом я не подумал.

— Может, лучше так и оставим? — дразню ее, наслаждаясь грозным взглядом.

— А может лучше я тебе в лоб дам? — скрипит она, поднимая одну ногу обеими руками, и вытягивает ее с протяжным вздохом.

Так… Хорош ей уже тут выдавать эти странные звуки. Кажется, мне пора спустить пар. Что‑то реакция какая‑то дебильная. Мне что? Пятнадцать лет?

Риша уже оказывается на ногах, пока я пытаюсь разобраться со своими желаниями и толкает меня в плечо.

— Садись, — указывает пальцем на свое место, а я вглядываюсь в бледно‑зеленые глаза с темной окантовкой.

Такое ощущение, что их раскрасили карандашом, пропуская мелкие участки и оставляя прозрачные штрихи.

— Что? — переспрашиваю, потеряв нить разговора.

— Давай‑давай. Моя очередь тебя мучить. Или ты думал уйдешь просто так?

Я думаю, что хочу увидеть, как ты стонешь от удовольствия. Не озвучиваю мысли вслух, потому что эта крошка, кажется, может откусить мне за это голову. И вообще? Что за нахрен?

— Я не сажусь в бабочку. Растяжки нет, — отвечаю серьезно, и вижу как ее губы трогает ухмылка.

Садистка!

— О‑о‑о… Не волнуйся. У тебя все получится, — тянет меня за руку вниз, а в словах столько радости.

— Да у тебя силенок не хватит.

— Да‑а‑а? — хитренько прищуривается и теперь тянет меня к станку. — Садись‑ка сюда, милый. Посмотрим, сколько у меня силенок.

Что она задумала? Становится даже интересно. Позволяю Рише усадить меня спиной к балетному атрибуту. Подтягиваю ноги и развожу колени в стороны, специально не показывая то, на что способен. Конечно, мать твою, я сажусь в бабочку! Растяжка у меня «будь здоров». Я сел на поперечный шпагат в четыре года, и с тех пор проблем с этим больше не было.

Риша оправдывает свою кличку и быстро взбирается на станок, а после упирается ступнями мне в колени. Ого! Даже так?

— На голову мне сесть собираешься? Извращенка, — произношу сквозь смех, сопротивляясь ее давлению.