Хочу тебя использовать

– Марья, подожди минутку!

Этому голосу невозможно сопротивляться. Командным ноткам и бархатному теплу, обволакивающему меня от макушки и до пят.

Прижимаюсь бедрами к машине и медленно веду пальцем по глянцевому крылу. Через минуту из дома выходит Кир в одних шортах, подходит к машине и распахивает заднюю дверцу.

– Садись, – командует он, а я смотрю на него вопросительно. Он криво усмехается. – Днем я кое-что не довел до конца. Забирайся, Марья.

Глава 15

Кирилл

Я смотрю на то, как в проеме мелькает соблазнительная округлая попка, когда Марья забирается на заднее сиденье. Бросаю взгляд на дом и, убедившись, что ба не пошла за нами, ныряю следом за Машей. Подвигаю ее на сиденье и, устроившись рядом, закрываю дверь. Поворачиваюсь лицом и тру нижнюю губу большим пальцем, глядя на нее. Жаль, что в полумраке салона я не вижу ее лица так четко, как днем. Хотелось бы рассмотреть румянец на щеках. Уверен, мне понравится эта картинка. Хотя что гадать? Несколько минут назад Марья краснела в доме бабушки, и это меня завело за пару секунд.

Не скажу, что она какая-то особенная. Совсем нет. Самая обычная девчонка, с которой кайфово. Есть в Марье некоторая изюминка. Наверное, этот ее доверчивый, наивный взгляд. Она как будто смотрит на меня с надеждой, желая рассмотреть что-то, чего в глубине моих глаз никогда не увидит. Не хочу даже мысленно произносить то, что ищут все девушки без исключения, и что я не способен им дать.

Меня давно разучили любить, еще в детстве. В тот самый момент, когда мама, брезгливо отодвинув меня от себя, сказала, что объятия – это удел слабых, а я ж типа сильный. Короче, прямо дала понять, что материнской любви мне не дождаться. И теперь эти чувства я ищу везде. Впитываю их в себя, питаюсь ими, пожираю как ненасытное животное. Только вот дать взамен ничего не могу. Как правило, в ответ девушки получают от меня материальную благодарность: ужины, украшения, гаджеты, цветы, поездки на отдых. Я умею ухаживать, они и ведутся. А мне это интересно ровно до того момента, пока каждая из таких не влюбляется в меня по уши и не начинает выдавать свои чувства слишком большими дозами. Тогда она, как правило, получает прощальный подарок и рыдает, глядя на задние огни моей удаляющейся машины. Только вот именно эти чувства как раз меня и не трогают. Я научился не проявлять эмпатию. Все, что во мне осталось – это агрессия и цинизм. Что ж, любите таким, какой есть, или проваливайте к черту.

Машка хороша. Но я точно знаю, что она долго не выдержит. Запала как раз хватит мне до конца лета, а дальше подарю ей побрякушку и свалю в закат. Потому что Марья – это сложности. В такую легко влипнуть по самые помидоры, а это точно не тот сценарий, по которому я хочу прожить свою жизнь.

Так что я сосредотачиваюсь не на ее наивном открытом взгляде, а съезжаю своим по шее вниз к упругим холмикам, которые манят меня торчащими сосками. Тонкая ткань футболки так плотно облегает грудь Марьи, что я могу рассмотреть каждый ее вдох.

– Ты была послушной, Машенька? – спрашиваю вкрадчивым голосом, касаясь кончиками пальцев ее коленки.

Марья вздрагивает и закусывает губу, а потом медленно кивает. Умница моя. С ней можно работать. И, кстати, она уже практически по уши, это я точно могу сказать. Веду пальцами к краю юбки, скольжу по нему, не спуская взгляда с ее лица, а Машка уже дрожит от предвкушения. Член дергается под шортами в ожидании сладенького.

Пальцы поднимают юбку до самого пояса, и я с удовольствием обнаруживаю отсутствие нижнего белья на Марье.

– Хорошая девочка, – хвалю ее, аккуратно проскальзывая пальцами между уже влажными складочками. – Что тебя так возбудило, Машенька? – шепчу на ушко, а потом прикусываю мочку. – Или ты все это время была возбуждена, маленькая развратница? С того самого момента, когда я чуть не трахнул тебя за домом? – она судорожно, шумно вздыхает. – Маш, я не люблю нежный секс, – наконец признаюсь ей. – Так что, если ты против грубости, сейчас самое время сбежать. Беги, Машенька, беги.

– Я… – запинается она, когда я прикусываю ее шею. – Я не… не хочу бежать. Ох, Кир! – шумно выдыхает она, когда я нажимаю на чувствительный бугорок между ее ног.

– Веди себя тихо, Марья, – рычу я, проталкиваясь внутрь нее. У меня аж челюсти сводит от желания. Член налился и долбится в ткань в попытке вырваться наружу.

Чтобы облегчить свое состояние, беру Машину руку и укладываю на свой стояк. Она легонько его сжимает своими тонкими пальцами.

– Сильнее, – помогаю ей понять силу давления, с которой нужно сжимать ствол, и у меня в глазах темнеет от желания. – Моя мокрая девочка, – обдаю ее кожу дыханием, кусая и зализывая, спускаюсь ниже, захватывая декольте, не прикрытое тканью футболки.

А потом подхватываю Марью за талию и дергаю на себя.

– Садись. Сегодня ты сверху.

– Кир, я не умею, – задыхаясь, шепчет она, но все равно сбрасывает свои шлепанцы и устраивается надо мной.