Хочу тебя любить (СИ)

Настораживает этот писк. Сосредотачиваю снова все внимание на Любомировой.

– Что случилось?

– Из меня вытекает… Дай что-нибудь вытереться…

Сжимая зубы, стараюсь не вспоминать, как именно это выглядит. Но память, конечно же, наперекор моим желаниям подкидывает. В воздухе стоит чистый концентрат секса – самая охуенная смесь ее и моего запаха, а я озабоченная, правильно Варя сказала – ебливая скотина. С трудом держусь, чтобы снова на нее не наброситься. Похоть шаровой молнией долбит. Простреливает по самые яйца.

– Возьми, – якобы спокойно выговариваю я.

– Это же мои трусы!

– Другого ничего нет.

– Совсем ничего? Мне что, потом без трусов обратно идти?

– В штанах же! Вон, у тебя еще колготки есть.

– Бойка!

– Извини, я не готовился.

– Все ты готовился! Только этот момент не продумал.

– Может, и так. Прости, говорю, – уже грубее. Почти требую, по привычке. Но и она ведь повышает тон и ехидничает. – Одевайся.

Хоть и темно, на всякий случай, пока она подтирается и копошится, взгляд отвожу. Напоминаю себе про человечность, адекватность и злоебучее время. Давно пора вернуть Варю в общагу. Нас хоть и не выследить, долгое отсутствие выглядит подозрительно.

– Все. Я готова, – произносит пару минут спустя. – Говори.

Обнаружив ее прижатой к спинке сиденья – прямой, как струна, тягостно выдыхаю и устраиваюсь рядом. Расставив ноги, сцепляю в замок руки и опускаю между ними.

– Нам нельзя сейчас маячить. В принципе быть вместе нельзя. Отец… – сломавшись, решаю выдать хоть часть правды. Объяснить свое поведение так, чтобы ей не было больно. – Отец против. Сказал, что наши отношения – ебучий позор, – выплевываю и закипаю. Давал себе слово не вырабатывать в сторону этого подонка никаких эмоций, но как-никак долбит. – Пригрозил посадить меня, если будем вместе сейчас. Собрал все мои косяки за год. Весь нелегал по сети, который я проворачивал на заказ, когда ушел из дома. В общем, там и правда на «десятку» затянет, – выговариваю с тяжелым дрожащим выдохом. Внутри и снаружи горю от протеста. Сам свои слова ощущаю, как самую конченую брехню. Но пусть лучше так… Пусть лучше считает меня сыкуном и соплей. Истинную причину озвучить не могу. Уверен, что заденет она не только меня, но и Варю. Всю жизнь комплексует ведь. Безумие и храбрость, блядь… – Так что я не только бомжара, почти под следствием.

Молчит долго. Ошарашена. Еще бы! Но мне вроде как неожиданно легче становится. Не за себя, конечно. Выраженная трусость – это не про меня. Раскрученное эго сбивает центр и тянет в очередные чигири. Однако я стараюсь давить все это и навешивать себе, что уже по хрен. Главное, что за Любомирову спокойнее – теперь она точно понимает, что причина не в ней.

– Давай, я поговорю…

Резко поворачиваю к ней голову.

– Нельзя, – останавливаю жестко, чтобы вкурила всю серьезность. – Не для того рассказал. Слышишь? Папаша ставил условие, чтобы ты за бортом оставалась.

– Зачем?

– Он перед другими – кем-либо – всегда хочет выглядеть чистеньким. Зависим от общественного мнения. Думаешь, он с твоей матерью, как слеза? Очередная ролевуха!

– Но как же… – потерянно шепчет Варя. – У них ведь скоро ребенок появится… И как… Как это дальше… М-м-м… – мотая головой, какие-то эмоции сдерживает.

Обнимаю уже неосознанно. Она льнет, я прижимаю к себе.

– Значит, любишь точно так же? – выдыхает мне в грудь, обжигая частым дыханием.

– Блядь, за месяц голодухи даже выше. Хули, на полпути от Урана до Нептуна.

– Боже, Бойка, лексикон, – ругает, но без особой злости.

– Соррян… Прости… Я на нерве.

– Значит… Значит, поэтому все так… Блок, тайна, машина, конкретный выход, телефон… Он что, за тобой прям следит?

– Угу, – подтверждаю. И спешу закрыть ненавистную тему: – Пора возвращаться. И так много времени, судя по всему. Так долго не планировал. Так долго нельзя.

– А завтра ты приедешь? Так же…

– Нет. Нельзя. Слишком рискованно.

– Ясно… А-а… Иногда? Да?

– Тяжело, – едва хватает сил выдохнуть.

Но Варя не отстает.

– Что тяжело?

– Без тебя… И с тобой… Как объяснить? Вот сейчас ты сама что чувствуешь? Вырывает душу? Вырывает же! Готова это каждый раз проживать? Я – нет. Не знаю… Тяжело так, что сдохнуть хочется.

– Ну и… – выдыхает сердито. То ли злится, то ли обижается – я уже не способен понимать. – Ну и хорошо! Если тебе так сильно тяжело… Пошел ты! Слабак!

Издаю сдавленный смешок. На самом деле это все, что угодно, но не веселье. Просто сжатый вибрирующий воздух, который покидает мое разодранное нутро.

– Выпусти меня, – толкается к двери.

– Как сюда попала, помнишь? – включаю в ответ козла. – Обратно только так, – указываю направление между сидений. – Гоняться за тобой по лесу охоты ноль.

– Да ты… – скрипит зубами.

Рывком в проход бросается. Я еще возьми и ляпни:

– Не забудь свою любовь, – достаточно вежливо трусы ей подаю.

Тупой юмор, знаю. Справляюсь, как могу.

Любомирова же хватает эти несчастные обконченные трусы и лупит меня ими по морде. Сцепляя зубы до скрежета, молча терплю. Хотя кровь моментально вскипает.

– Не переживай, не забуду! Все заберу!