Хочу тебя любить

Хочется заплакать. Глаза слезятся. Я обмахиваюсь ладонями, чтобы быстрее ушел этот прилив эмоций.

Артем все так же спокойно улыбается.

– Что-то еще передать Бойке? – предлагает, как всегда, услужливо.

Порываюсь сказать, что таким хорошим быть нельзя. Но, подумав, все же пользуюсь великодушием друга.

– Передай, что я люблю его, – выдыхаю очень тихо.

Чара медленно моргает. И так же медленно кивает.

– Будет сделано.

Последнюю пару нам все-таки снимают. Перед тем, как уйти, забегаю к маме. В последнее время она стала мягче, и мы вполне сносно ладим. Она почти не критикует меня, не ставит ультиматумы, часто улыбается и не выдает без спроса советы.

– Я уже думаю про Новый год, – сообщает мама, поглядывая через окно на бушующий снегопад. – Хочу на этой неделе начать украшать дом. Ты же будешь праздновать с нами?

Я не знаю, что ответить. Расстраивать ее не хочу, но видеть лишний раз отчима выше моих сил. Пожимаю плечами.

– Посмотрим, мам. Я собиралась к дедушке с бабушкой на все каникулы.

– Ой, ну что тебе там делать?

Этот вопрос, вкупе с каким-то снисходительным смехом, задевает меня. Выбивает из колеи, как раньше.

– Говорю же, посмотрим. Сейчас рано обсуждать, – выдаю немного резковато.

– М-м-м… – мама пожимает плечами и, кажется, сразу забывает о поднятой ей же теме. – Слушай, я набрала четыре килограмма. Сильно заметно? – спрашивая, крутится перед узким зеркалом, находящимся недалеко от ее стола.

– Почти не заметно.

– Почти? – восклицает мама. – Значит, все-таки заметно?

– Ну, немножко. Не понимаю, в чем проблема. Ты же в положении. Вроде все немного прибавляют…

– Ой, ты что! Мне нельзя! Ренату это не понравится.

Я окончательно выпадаю в осадок. Не нахожу, как реагировать. Про этого беса говорить нет желания. Промолчать бы… Но, не сдержавшись, я все же выдаю:

– К девяти месяцам без изменений точно не останешься.

Мама расстроенно поджимает губы. Я в очередной раз начинаю сомневаться в ее психическом здоровье. Взрослая ведь женщина! Мне, что ли, ей объяснять? Какой-то сюр!

– Ладно, пойду я, – спешу распрощаться. – Весь день спать хочу. Сейчас пообедаю и завалюсь до вечера. Не названивай, ок?

– Угу. Давай, – вяло отзывается мама. – Позвони, как проснешься.

Но завалиться спать мне, как это обычно бывает в общежитии, не удается. Только ложусь на кровать, в комнату залетает Лена. Наверное, так неслась по этажам, что Катя отстала.

– У Фильфиневича туса сегодня, – выпаливает подруга, не успев закрыть дверь. – Из-за снегопада городок на сутки как минимум изолирован, а народу скучно…

– И? Мне-то что?

– Да блин! Бойка там будет!

Едва услышав это, резко сажусь и суетливо сбрасываю одеяло.

– Откуда знаешь, что будет? Он разве здесь? На территории?

– Да же! У этого… – активно жестикулирует. – Блин, ну как его? Куратор… Препод, с которым мы в прошлом году ездили в Аккерманскую крепость, ну!

– Курочкин Виктор Степанович!

– Он же! – выкрикивая, сотрясает ладонями воздух.

Бинго, блин.

– И что? Ну?

– У него живет твой Бойка.

– Да ты что? Не может быть!

Сказать, что я удивлена… Вообще ни о чем! Кир с Курочкиным никогда общего языка не находил. Он его называл Франкенштейном, безбожно троллил и однажды даже с битой на ворчливого старичка попер.

– В общем, информация стопроцентная, – тарахтит Лена.

– Из надежного источника, – подключается добежавшая Катя.

– И насчет «валерьянки»[1] у Фили – тоже!

– Ну, что ты стоишь?

– А что я должна делать? – заторможенно спрашиваю.

От обилия информации растерялась. Сердце в груди оживает, когда я осознаю, что Кир так близко. Несется, захлебываясь безотчетной радостью. Остановить попросту невозможно. От переизбытка эмоций хочется визжать и прыгать.

– Так что я должна делать? – саму себя спрашиваю.

Но отвечают Лена с Катей.

– Собираться! – горланят хором.

Я смогу увидеть Бойку?

Я увижу Бойку!

 [1] Здесь: Валерьянка – вечеринка.

Глава 45

Можем. Но не стоит.

© Кирилл Бойко

– Пиво будешь? – спрашивает Филя и маячит полупустой бутылкой «Короны».

– Одну, – киваю я.

Обещал Курочкину не убухиваться, да и сам не хочу. Желание участвовать в какой-то тухлой попойке давно пропало, но и в четырех стенах торчать устал. Войдя в дом Филимона, успел порадоваться, что народа все-таки не так много, как бывало раньше.

Как позже окажется, рано возликовал. Стоило мне примоститься со своим пивом за барной стойкой, случилось нашествие первой шумной толпы. А после них… двери уже не закрывались.

– Ты серьезно всю академию позвал? – раздраженно выдыхаю я, глядя на сияющего, словно новогодняя елка, Филю.

За годы дружбы куском гирлянды на шее меня, конечно, не удивить. Но вроде рановато он в этом году заряжает. Из колонок рубит какая-то тошнотворная танцевальная попса, и этот неугомонный придурок, не выпуская из рук бутылки, демонстрирует всем присутствующим стратегическую подвижность нижней части своего тела. Типа танцует, у него там какая-то школа за плечами. К слову, век назад ее прошел, но сам Филимон утверждает, что талант не забыть и даже не пропить. Как бухнет, наоборот, так и лезет это из него.