Хочу тебя любить

– Стой там, Ника. Не подходи. «Скорую» набирай. Звони, сказал!!! Время горит! Господи… Карп… Живой хоть? Живой же? Слышишь меня, паренек?.. Мать твою… Мать… Ты не умрешь… В этот раз не умрешь… Держись, парень… Держись…

Снег продолжает падать. А я встаю. Поднимаясь, отчетливо вижу этих людей – бородатый мужик и хрупкая трясущаяся женщина.

Ей холодно, что ли? А мне – нет.

Напоровшись взглядом на свое все еще находящееся внутри покореженного автомобиля неподвижное тело, напряженно застываю. Недоумеваю недолго. Трясу головой. Не больно. Легко так... Хорошо.

Игнорируя суету и крики, разворачиваюсь и иду.

Куда?

Кто-то чертит и освещает мне путь.

– Держись… Держись, мать твою… Мать… Ты не умрешь… Не сегодня…

Все это остается позади.

Глава 54

Мой дом – это она.

© Кирилл Бойко

В какой-то момент пространство вокруг меня дергается и начинает рябить. Я моргаю и на миг притормаживаю. Резко отбрасывает назад. Силюсь открыть глаза, только чтобы остановить вернувшуюся боль. Когда, наконец, их распахиваю, ничего не вижу. Пляски в темноте.

– Порядок, порядок… Немного потерпи, парень… Совсем чуток… Главное, дыши…

Но что-то не позволяет вдохнуть. Едва я это делаю, тело сковывает такой болью, пережить которую, кажется физически невозможным. Только от нее кончаюсь.

Я будто куда-то под землю проваливаюсь. Только там ничего нет. Пустота. И я лечу. Сначала вниз, а после – вверх. Пока в какой-то момент перестаю что-либо ощущать.

Когда в следующий раз разлепляю веки, меня ослепляет солнце. Оно такое яркое, что не сразу удается привыкнуть. Глаза слезятся. Раз за разом моргаю, но движения словно замедлил кто. Сил нет ускориться. Поэтому в какой-то момент просто смыкаю веки и застываю.

– Снова остановка… Дефибриллятор! Сто пятьдесят! Отойти всем! Разряд!

Мир вокруг меня затягивает очередной вспышкой света. А потом все резко исчезает. Я начинаю идти, прежде чем понимаю, куда и зачем. И вдруг вижу Чару. Радость захлестывает так же резко. С облегчением выдыхаю и направляюсь к нему. Пересекаю зеленую лужайку, чтобы выйти на баскетбольное поле.

Ништяк, погоняем сейчас...

Не сделав и трех шагов, в недоумении торможу. К Чарушину, опережая меня, подбегает какой-то мелкий пацан.

– Круто у меня получилось, пап? Круто?

В этот момент понимаю, что сплю. Ибо какие, на хрен, дети?

– Почти трехочковый! Молодец, сын! Как же я тобой горжусь!!!

– Безмерно?

– Безмерно!

– А я тобой!

За грудиной разливается жар. С трудом вдыхаю и продолжаю ошарашенно наблюдать за происходящим. А вот меня походу не видят.

Что за сон без моего участия? Как же тупо бродить тут, как приведение.

– Мама не будет ругаться, если мы еще чуточку задержимся? – спрашивает мелкий.

Чара смеется. И этот звук, блядь, точно такой же, как обычно. Тогда почему у меня ощущение, что я нахожусь в бреду?

– Проверять не будем, Кир.

Решаю, что заметил меня. Ко мне обращается… А оказывается, что снова к пацану. Сказав это, Чарушин подхватывает мальца на руки. Держа путь к дому, так и не взглянув на меня, проходит совсем рядом. Едва не чиркает плечом.

Что за херня?

– После обеда обязательно выйдем еще, сын…

Голос Чары стихает, когда мой мир вновь начинает трясти.

– Отойти! Разряд! Еще разряд!

– Вот тебе и Новый год…

– Разряд!

Какая странная комната… Мало того, что все удушающе розовое, так еще – кружева, воланы, рюши, банты… Слепит едва ли не меньше солнца.

– Не так… Не так… – ноет девчонка лет трех. – Мама делает не так!

– Конечно, иначе. С волосами – папе равных нет. Ну, круче же получается! Посмотри? – увещевает малявку сидящий за ее спиной Филя.

– Нет, не круче! Некрас-си-во…

– Ладно, ладно… Я переделаю, только не плачь, – стягивая с головы вредной сопли такие же розовые, как и все пространство здесь, резинки, принимается по новой ее старательно расчесывать. – Выше или ниже?

– Выше, конечно! Вверх!

– Понял…

Смирившись с этими странными сновидениями, я уже ничему не удивляюсь. Ржу, потому что не могу сдержаться. Ну, в любом случае на меня ни Филя, ни малая не реагируют. И… После ярких бликов огромных ламп я оказываюсь в другом помещение. Первым делом радует, что здесь нет того душного розового взрыва. Обычная гостиная в спокойных тонах. Направляюсь к дивану, пока не замечаю у окна Тоху. Он… Он, блядь, зажимает одну из Чариных сестер. Ту самую противную – младшую.

Нет, все, конечно, в курсе, что у Шатохина повышенный уровень блядства. Ебет все, что с сиськами. Но, сука, Чарушины – это святое. Хуже всякого богохульства то, что он сейчас вытворяет.

– Мужик, ты вконец ебанулся? – вырывается у меня, когда Тоха наклоняется и смачно всасывается Маринке в шею. – Остановись, блядь. Харэ!

Только ни он, ни она меня не слышат. При мне же заваливаются на диван.

Мать вашу, меня словно нигде нет… Разражаюсь от бессилия матами.

Необычайно яркий луч солнца проникает в дом и, словно лазер, проходится по возящейся в цветных подушках парочке. Скользнув по кольцу на безымянном пальце Тохи, остро слепит меня.

Дорога. Родная объездная. Я за рулем. Отлично. Можно выдохнуть. Взгляд машинально падает на панель, а после – на датчики.