Хочу тебя… сжечь!

– Работы непочатый край… Хотел узнать жива ли я ещё? – разворачиваюсь к нему корпусом, откидываюсь на спинку кресла и закидываю ногу на ногу.

– Хотел позвать тебя отпраздновать твой первый рабочий день!

– А ты когда шутил про главного по кнопочкам, знал, что это ляжет на мою бренную тушку? – говорю шутливо, но, если честно, не таким уж и суперменом кажется мне сейчас Артем, после всего, что делал со мной сегодня его брат. – От твоего ответа зависит весь сегодняшний вечер.

– Уля, – нарочито-назидательно обращается он к секретарю Дьявола. – Нельзя так с новенькими, сбежит и снова организует вам тут бумажный апокалипсис. Спасай индонезийские леса, детка!

Ульяна заливается краской и снова пропадает за своей стойкой. Ах вот значит, как, решила скинуть с себя эти кнопочные дела. Хорошо хоть посадила не у туалета. Дедовщина какая-то.

– Так что? – снова сражает меня своей фирменной улыбкой Кларк Кент. – Отметим?

– Рабочий день еще не закончен, – сухо замечает неведомо откуда взявшийся босс.

– Пять минут, Арт, не будь деспотом.

– За пять минут можно ввести пару договоров, – не сдается сухарь. – Не отвлекай сотрудников. Подожди свою девушку внизу.

Словосочетание "свою девушку", похоже, ввергает в шок только меня. Артем по-прежнему расслабленно улыбается, Дьявол мельком скользит по мне равнодушным взглядом, даже Ульяна, явно не ровно дышащая к Супермену, стойко молчит.

А из меня пузырями лезут опровержения. Что-то без меня меня женили. Как-то сосватали по принуждению. А это ни фига не мой жанр истории.

Не так, чтобы я не рассматривала супермена на вакантную позицию, полочки в ванной до сих пор ждут крепкую мужскую руку, как и их хозяйка. Но от неправильности этих слов все равно пузырит и пенит.

Странно, да?

Глава 6. Мама заждалась

Яна

– Вот зануда, – улыбается Артем, когда, спустя десять минут, я спускаюсь вниз.

– Ну он начальник, ему так и положено, – искренне пытаюсь быть лояльной и вообще… не известно, как все повернется. Он его брат, ему можно и не такое наговаривать, а я тут сбоку-припеку, даже не вода на киселе.

– Поверь, он такой во всем! – закатывает глаза Супермен и протягивает свой локоть, чтобы я за него зацепилась.

Галантный.

– У него и дома все на цыпочках ходят. Подъем в шесть утра, завтрак в половине седьмого, в семь двадцать – выезд из дома, – рапортует, как заправский солдат.

Снисходительная улыбка касается и моих губ. Ох, не выжил бы ты, красавчик, в суровых условиях нашего военного семейства, где даже в ванную по расписанию, а любимый трюк "успей собраться в школу, пока горит спичка". Что мне какой-то скрупулезный Дьявол!

Мы выходим на улицу, и я тут же ежусь. Надеть утепленные колготки из шерсти с жопки ламы под джинсы я не забыла, а вот захватить шапку, чтобы на обратном пути домой не мерзнуть – не додумалась. Бедные мои уши, в этом году все приключения по вашу душу.

– Красиво так, правда? – Супермен останавливается на крыльце и воздевает лицо вверх, рассматривая, как я понимаю, кружащиеся снежинки в свете фонаря. – Люблю зиму. А ты?

– Ага, – поднимаю воротник пальто и прячу туда нос. Блин, хоть носки с авокадо на уши натягивай. Из меня так себе романтик, знаю. Тут человек красотой природы любуется, глядишь, с минуты на минуту, стихи ямбом начнет декларировать, а я мысленно подсчитываю градусы по моим трещащим коленям.

– Может прогуляемся? Погода – сказка. Как там, у Пушкина: мороз и солнце…

Во, я же говорила, стихи пошли.

– Только солнце-то уже зашло, – мягко намекаю, что дубак, каблуки и голая башка не подружатся.

– А мне в сумерках даже больше нравится! – с энтузиазмом говорит Артем. – Поехали на Воробьёвы, возьмём горячий кофе…

– Ты дебил? – раздается возле уха уже привычное, громовое.

Но я всё равно слегка подпрыгиваю. Просто от неожиданности. И снова утыкаю нос в воротник пальто, часто дыша. Согреваюсь.

– Хочешь, чтоб она окочурилась, – Дьявол на нас не смотрит, надевает кожаные перчатки, сосредотачиваясь только на этих действиях. – Сляжет с менингитом, заставлю тебя бумажки разбирать.

– Я найду, как ее согреть, братишка, не переживай за нас, – на плечо ложится тяжелая мужская рука.

Будь мне лет шестнадцать, я, наверное, сейчас стекла лужицей у ног моего Ромео, но с высоты двадцати семи все это звучит… эм, самонадеянно. И по́шло. И почему-то вгоняет меня в краску.

– Она без шапки, Буратино. Хочешь, чтоб стала таким же поленом, как ты?

Дьявол бросает быстрый взгляд на брата, потом на меня и, бросив что-то похожее на "безмозглая", удаляется.

А я стою и обтекаю от стыда. Ведь прав же, безмозглая, в разгар зимы и без шапки выпереться красоты ради, но то, что именно он ткнул – ужасно злит.

– Полинке привет! – кричит ему вслед Артем, явно пропустивший едкий укол по поводу своих умственных способностей мимо ушей.