Хочу у зеркала, где муть… (сборник)

И кто-то, упав на карту,
Не спит во сне.
Повеяло Бонапартом
В моей стране.

Кому-то гремят раскаты:

– Гряди, жених!
Летит молодой диктатор,
Как жаркий вихрь.

Глаза над улыбкой шалой —

Что ночь без звезд!
Горит на мундире впалом —
Солдатский крест[4].

Народы призвал к покою,

Смирил озноб —
И дышит, зажав рукою
Вселенский лоб.

21 мая 1917, Троицын день

«Только в очи мы взглянули – без остатка…»

Только в очи мы взглянули – без остатка,
Только голос наш до вопля вознесен, —
Как на горло нам – железная перчатка
Опускается – по имени – закон.

Слезы в очи загоняет, воды —

В берега, проклятие – в уста.
И стремит железная свобода
Вольнодумца с первого моста.

И на грудь, где наши рокоты и стоны,

Опускается железное крыло.
Только в обруче огромного закона
Мне просторно – мне спокойно – мне светло.

25 августа 1917

«Мое последнее величье на дерзком голоде заплат…»

Мое последнее величье
На дерзком голоде заплат!
В сухие руки ростовщичьи
Снесен последний мой заклад.

Промотанному – в ночь – наследству

У Господа – особый счет.
Мой – не сошелся. Не по средствам
Мне эта роскошь: ночь – и рот.

Простимся ж коротко и просто

– Раз руки не умеют красть! —
С тобой, нелепейшая роскошь,
Роскошная нелепость – страсть!

1 сентября 1917

«Ночь. – Норд-ост. – Рев солдат…»

Ночь. – Норд-ост. – Рев солдат.
   – Рев волн.
Разгромили винный склад. – Вдоль стен
По канавам – драгоценный поток,
И кровавая в нем пляшет луна.

Ошалелые столбы тополей.

Ошалелое – в ночи – пенье птиц.
Царский памятник вчерашний – пуст,
И над памятником царским – ночь.

Гавань пьет, казармы пьют. Мир – наш!

Наше в княжеских подвалах вино!
Целый город, топоча как бык,
К мутной луже припадая – пьет.

В винном облаке – луна. – Кто здесь?

Будь товарищем, красотка: пей!
А по городу – веселый слух:
Где-то двое потонули в вине.

Феодосия, последние дни Октября 1917

«Новый год я встретила одна…»

Новый год я встретила одна.
Я, богатая, была бедна,
Я, крылатая, была проклятой.
Где-то было много-много сжатых
Рук – и много старого вина.
А крылатая была – проклятой!
А единая была – одна!
Как луна – одна, в глазу окна.

31 декабря 1917

«Московский герб: герой пронзает гада…»