Ход белой королевы

— Я предпочитаю другие способы зарабатывания денег. Более приятные и более… так сказать гигиеничные. Вы подумайте на досуге о моих словах. Если захотите узнать подробности, я к вашим услугам. Ну, а теперь, вам пора идти к Гонгадзе. А то он бедный заждался наверно. Как ни как, целый день вашу симпатичную мордашку не видел. А ему волноваться в его возрасте не рекомендуется.

Он подал Надежде руку. Немного помедлив, она взяла ее и, с трудом разгибая затекшие от долгого сидения на корточках ноги, встала с пола. Надев туфли и застегнув на груди халат, она нетвердым шагом пошла за Лисовским к двери.

— Я своим видом ваших головорезов не распугаю? — спросила она, увидев в коридоре трех здоровенных охранников. — А то рожа у меня, наверное, не приведи господь! Еще описается кто-нибудь из мальчиков со страха.

Лисовский, посмотрев на нее, усмехнулся.

— Думаю, что нет. Им будет даже приятно созерцать красивое женское тело хоть и с побитой физиономией.

Он сделал знак охранникам остаться в коридоре, и они вдвоем поднялись по лестнице на третий этаж виллы. Перед дверью кабинета Гонгадзе, Лисовский остановился и по привычке поправил галстук.

— Заходите! — он распахнул перед Надеждой дверь и сделал шаг в сторону.

Проходя мимо него, она на секунду задержалась. Затем, нахмурив брови, сделала строгое лицо и официальным тоном обратилась к Лисовскому.

— Я подумаю о вашем предложении господин Лисовский и не буду пока… — она сделала паузу и посмотрела в его настороженные глаза. — повторяю, пока сообщать господину Гонгадзе о ваших людях в его окружении.

Она усмехнулась, и, наклонившись, что-то тихо шепнула Лисовскому на ухо. Затем поглядела в его изумленное лицо и, закрыв за собой дверь, вошла в кабинет.

Гонгадзе сидел за письменным столом и, надев очки, просматривал какие-то документы. Он искоса посмотрел на вошедшую девушку и, молча, кивнул ей на стоящий перед столом стул. Окинув знакомую обстановку кабинета скучающим взглядом, Надежда расправила полы халата, вздохнула и, сев на стул, небрежно закинула ногу на ногу. Минут пять, Гонгадзе не отрываясь, листал документы. Затем аккуратно сложил их в папку и, бросив взгляд на рассматривающую свои ногти Надю, сказал.

— Я решил перевести тебя из подвала в комнату. Так будет удобнее.

Голос Гонгадзе звучал глуше, чем обычно и по его мрачному виду и темным, провалившимся глазам, Надежда сразу поняла, что произошедшее он переживает очень тяжело. На столе среди документов она заметила флаконы с валерьянкой и корвалолом, а в спертом, и душном воздухе кабинета отчетливо чувствовался их немного приторный, сладковатый запах.

— Кому удобнее? — спросила она и медленно опустила глаза вниз.

— И тебе и мне. — Гонгадзе посмотрел на распухшее, с желто-фиолетовым синяком под глазом, лицо девушки и поморщился. — Я вызвал врача. Пусть он приведет тебя в порядок, а то у тебя вид дешевой шлюхи, вернувшейся после ночной попойки.

Он нервным движением распустил на шее галстук и, отвернувшись, посмотрел в открытое настежь окно.

— Предлагаю, до окончания всех денежных переводов, заключить перемирие. — хмуро сказал Гонгадзе. — Мне сейчас лишние разговоры соседей не нужны.

— А д-альше?.. — голос Надежды непроизвольно дрогнул.

Гонгадзе исподлобья взглянул на нее.

— Что будет дальше, я пока не решил.

Он сделал паузу и затем спросил.

— У меня к тебе только один вопрос. Ты предала меня из-за денег?

Надежда отрицательно качнула головой.

— Нет…

— Ты связана со спецслужбами?

Надежда усмехнулась.

— Нет…

— Тогда почему? — в голосе Гонгадзе чувствовалось искреннее недоумение. Надежда из-под ресниц посмотрела на него и тяжело вздохнула.

— Тебе все равно это не понять.

— Это месть? — Гонгадзе смотрел на нее в упор, не мигая. — Ты меня не простила за то, что было с тобой в Австрии? Или обиделась, что я не хочу детей?

Их взгляды встретились и Надежда, вдруг гордо вскинув голову и не отводя своих широко раскрытых глаз от его лица, произнесла.

— Да. В Австрии ты поступил со мной подло. И потом, когда я поверила тебе и вернулась, унижал меня, пытался втоптать в грязь мое достоинство. Такое не прощают!

Гонгадзе презрительно усмехнулся.

— Похоже, я ошибся, что втянул тебя в свои дела. — тяжело вставая из-за стола, сказал он. — Ты не такая, как другие женщины. Зря я пошел на поводу вначале у Морозова, а затем у этого Лисовского. Тебя нельзя сломать…

Он немного помолчал и вдруг неожиданно добавил.

— Но тебя и не надо ломать… С тобой надо договариваться.

Пройдясь по кабинету, Гонгадзе остановился у открытого окна. Некоторое время он смотрел на открывшийся за ним красивый горный вид. Затем повернулся к Надежде и неуверенно, как бы извиняясь за что-то, спросил.

— Не знаю, сможешь ли ты простить меня еще раз?

Едва заметная тень пробежала по лицу девушки, и она удивленно приподняла брови.

— Вахтанг! Я знаю тебя давно. Знаю как женщина, которая спит с тобой, а значит лучше всех других. Ты никогда не прощаешь своих врагов.

Гонгадзе недовольно бросил.

— Ты мне не враг.

— А кто?..