Ход конем

Зденка без излишней скромности поймала в зеркале взгляд Тито. Она прекрасно понимала, что он может уничтожить её за доли секунды. Но именно эта игра с опасностью доставляла ей самое большое удовольствие. Искать её не будут, и кто такая, забудут на следующий же день. Но сердце железного титана редко бывает бронированным полностью, у каждого есть крошечный участок, где жизнь пульсирует всеми страстями. От этого титан становится более человечным и милым. И этот разговор – лишь подтверждение тому, что у маршала есть ещё эти живые участки. Это устраивало девушку. Иногда можно пускать в дело эту многовековую женскую уловку для получения точного ответа о том, что творится на сердце у мужчины, находящегося рядом с тобой.

После «зеркальной» дуэли взглядов в её глазах заплясали бесенята. Они заставили заулыбаться её пятидесятидвухлетнего любовника.

– Он воин, а не политик, – вернулся к разговору о Подкопине ничего не упускающий из виду и не забывающий мелочей Тито.

– Зато я знаю одного очень хорошего воина и одновременно прекрасного и тонкого политика, – с неподражаемыми интонациями покорности и вызова одновременно сказала девушка. Она повернулась к Тито и посмотрела ему прямо в глаза. Тот властным движением привлёк её к себе. Девушка со сладострастным стоном подчинилась…

* * *

Несколько коротких январских дней пролетели очень быстро. Началась активная подготовка к грядущим большим переменам. Югославский Верховный штаб бурлил, как котёл, готовя адскую похлёбку из жгучего перца пуль, каменной соли мин и едкой желчи поражений незваных гостей.

Природа тоже приготовилась к атаке. Она ощетинилась холодными ветрами. Чутким носом втягивала запахи приближающихся весенних перемен, чтобы в один момент развернуться на сто восемьдесят градусов, прыгнуть и кинуться за бесславно отступавшей зимой.

Тито вместе с Глигоричем спускался по тропинке от своего домика. Неторопливая беседа соратников журчала так же, как безымянный ручей.

– Мне кажется, что сегодня солнце уже начало греть. Погода радует – и душа поёт.

– Скоро у всего народа душа запоёт.

– Тут ты прав, Душан. Скоро всех ждут перемены к лучшему. – После короткой паузы Тито придал разговору совсем другое направление. – Кстати, а как там мой крестник, товарищ Алёша?

– Службу несёт исправно, – осторожно отвечал Глигорич. Но он-то знал, что у Тито ничего не бывает случайно. – Внешне спокоен и ровен со всеми. Никого не выделяет и не привечает. Предельно вежлив и очень аккуратен. До педантизма. Но, честно говоря, иногда смотришь ему в глаза, а по коже озноб. Вот такие мураши бегают.

И командир личной охраны Тито максимально развёл большой и средний пальцы.

– У тебя? – не ожидал маршал.

– У меня. И в этих глазах не только один холод. Там такие страсти клокочут! Целый вулкан. Вот поди разберись – лёд и пламя одновременно. Но он превосходно контролирует свои чувства. Иногда мне кажется, что за секунду до моего вопроса у него уже готов ответ. Я не успел отдать приказания, а он уже знает, что и как делать. Мне сорок два года, но иногда перед ним я чувствую себя как малолетний пострел. К своему стыду должен признать, что бывают моменты, когда мне кажется, что это я у него в подчинении, а не он у меня.

– Душан, ты ли это?

– Я сам себя периодически не узнаю. Он всё время ведёт себя так, как будто он волк-одиночка и случайно прибился к чужой стае. Вот и я у него учусь. Эти мысли появляются у меня наедине с собой. Теперь знаете и вы. Если сочтёте нужным, можете отправить меня на покой. Я не обижусь и пойму.

– Душан, всему есть своё время и своя мера. Прекрати дурить. Я верю в тебя и никому другому жизни моих друзей по Верховному штабу и свою я не доверю.

– Спасибо, маршал.

– А что касается товарища Алёши… Понимаю тебя, Душан. Хотя неизвестно, какой характер стал бы у меня после всего того, что довелось пережить этому парню, – забеспокоился Тито. – Но главное сейчас для нас – не впасть в умиление. Ты на всякий случай глаз с него не спускай. Ненавязчиво следи за каждым его шагом. Вдруг станет возле чего-нибудь важного крутиться, чем-то интересоваться.

– Предполагаете, что завербован?

– Полностью исключать этого нельзя.

– Думаете, немецкий шпион?

– Хуже, Душан, хуже.

– Что ж может быть хуже?

– Советский шпион!

– Маршал… Вы же сами говорили: «Россия – наша мать славянская!»

– Говорил!

– Разве мать может предать?

– Ну, скажем более обтекаемо: возможно, его попытаются превратить в агента… влияния на меня. Русские обязательно начнут прощупывать наших с тобой соратников и искать способы для негласного наблюдения за всеми нами и за мной в частности. Не забывай, среди советских много профессиональных разведчиков.

– Да не похож он вроде на того, кто этим занимается! Не станет товарищ Алёша так унижаться. Он никого не подпускает к себе, но и не станет вести себя как шакал. Он другой породы.

– Неужели начальник моей личной охраны теряет бдительность?

– Если вы так считаете, то можете меня уволить и даже расстрелять, – снова распалился Глигорич.