Ход конем

– Не кипятись, Душан, я доверяю тебе, как самому себе. И если бы не война, то я не был бы столь подозрительным, как некоторые пролетарские руководители большой страны. Но все-таки ты приглядись к нему повнимательнее. И особенно если он станет крутиться возле советской миссии или вокруг него станут мелькать русские, сразу докладывай!

– Обязательно, товарищ маршал!

Дальше они уже шли молча, каждый думал о своём. Душан прокручивал в голове эпизоды с участием Подкопина начиная с момента прихода того в охрану Тито. И не находил никаких проколов ни у себя, ни у товарища Алёши. А Тито думал, не был ли его вопрос и задание слишком прямолинейны, не увидел ли начальник его личной охраны в этой беседе и в интересе к Подкопину простую мужскую ревность? Или он всё же сумел завуалировать истинную причину всего разговора?

* * *

Через несколько дней в Лондоне, на Даунинг-стрит, 10, в резиденции премьер-министра Великобритании, в хитросплетениях югославской ситуации пытался разобраться четвёртый крупный игрок розыгрыша Балканской карты – Уинстон Черчилль. Он готовился к важной для него встрече. В дверях рабочего кабинета тихо возник дворецкий.

– К вам господин Джон Вайнант.

– Проси!

В комнате появился посол США в Великобритании Джон Вайнант. Быстрота его появления выдавала нешуточную заинтересованность во встрече.

– Добрый вечер, сэр!

– Рад вас видеть, господин посол.

– Надеюсь, наша встреча не вызвана дурными вестями, – по-американски напористо решил действовать поздний гость.

– У каждого из нас свои дурные вести. Меня, например, замучила бессонница, будь она неладна, – вяло пожаловался премьер-министр.

Грузный любитель кубинских сигар и коньяка работал почти круглые сутки. Его мозг, как огромный состав, не мог затормозить сразу. Поэтому Черчилль отвратительно засыпал, всё время мысленно возвращаясь к эпизодам дня, складывая в единое полотно мозаику информации, которой он обладал. А из-за этого с трудом просыпался. Сейчас сложно было узнать в этом толстяке отличного спортсмена, молодого и бесстрашного командира, который когда-то писал своей матери: «Я стремлюсь к репутации храбреца больше, чем к чему-либо ещё в этом мире». Храбрость и азарт молодости переплавились в его характере в фантастическую политическую изворотливость.

– Могу посоветовать чудесное шведское снотворное, которое всегда меня выручает в экстренных случаях, – предложил посол.

– Чтоб я ещё зависел от чего-то в этом мире? Благодарю покорно! И из-за этой чёртовой бессонницы я бы не беспокоил вас и не просил экстренно прибыть ко мне в столь поздний час, господин посол. Судя по всему, наш любимец, Усатый Дядя Джо[16], активно принялся за делёж балканского пирога.

– Если честно, то я удивлён, – обрадовался предложенной теме посол, поскольку сам желал этого, – что он открыл рот на этот пирог так поздно! Но после открытия Второго фронта мы собьём с него спесь одним пальцем.

– С таким количеством превосходных танков и самолётов и многомиллионной армией, боюсь, у нас будут синие ногти и пальцы отекут. Не в его спеси дело. Она не стоит ни бессонных ночей, ни той энергии, которую мы с вами, господин посол, прикладываем. Тут дело в другом. Нарастает опасность коммунизма. Я, конечно, отдаю себе отчёт, что в послевоенные годы нам предстоит приложить множество усилий для спасения стран Британского Содружества от этой заразы. Иначе нас задушат в собственных постелях.

– Избави нас бог от такого подарка! – воскликнул Вайнант.

– Вашей стране, думаю, не стоит так сильно опасаться.

– Это ещё почему?

– Коммунизм у вас, надеюсь, никогда не выйдет из младенческого состояния.

– Но ему всегда придётся уделять внимание.

– В странах, далёких от России, уже началось формирование коммунистических «пятых колонн». Они работают в полном единстве и абсолютном послушании в выполнении директив, получаемых из Кремля. Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет плодов войны и неограниченного расползания своей власти и идеологии по всему миру. Вспомните хотя бы призывы их мёртвого идеолога Троцкого. Из того, что я вижу в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что они ничем не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому прежняя наша доктрина баланса сил ныне неосновательна.

– Так что, мы должны опасаться каждого чиха красных? – возмутился Вайнант.

– Союзников, господин посол, союзников.

– Суть проблемы от названия не меняется, сэр!