Ход конем

Не знали ничего об Анатолии Чемоданове и в Шадринске. Он не значился ни в живых, ни в мертвых. Это не удивило капитана Смирнова. Он понял: фамилия вымышленная, преступник хитер и опытен. Нужно предъявить карточку на опознание тем, кто прежде судился, а сейчас живет честно, и тем, кто хорошо знает в лицо многих жителей города.

Шли дни. Люди подолгу разглядывали маленькую фотографию, вертели ее в руках, близко подносили к глазам или вытягивали руку, стараясь издали разглядеть физиономию с челкой на лбу. Но никто Анатолия Чемоданова не знал. Временами капитана Смирнова охватывало беспокойство, но он не вешал голову, не верил скептикам, которым казалось, что след матерого преступника потерян безнадежно. Какое-то шестое чувство убеждало Алексея в том, что не сегодня, так завтра кто-нибудь все равно скажет: «Да, я узнаю это лицо». И он, Смирнов, вместе с другими работниками продолжал терпеливо и настойчиво искать.

— Помилуйте! Какой же это Анатолий Чемоданов? Валентин Крутиков, вот кто он! Да, да. Чрезвычайно опасный тип, Вор со стажем и опытом. Сидел не раз. Недавно появлялся в городе. Говорят, имеет пистолет.

Алексей Николаевич облегченно вздохнул, сказал:

— Большое спасибо. Теперь Крутиков, он же Чемоданов, не опасен. Песенка его спета.

*

Полученная из управления охраны общественного порядка Новосибирской области депеша гласила: «Разыскиваемый вами Загребаев… прибыл в поселок Коченево…»

В тот же день Смирнов выехал в срочную командировку. Поезд пришел в Коченево поздним вечером. В отделе милиции Смирнову сообщили, что Загребаев весь день пьянствовал. Решено было задержать его утром. Но позвонили с ближайшей станции, сообщили, что на вокзале появились двое подозрительных, навеселе. Один ходил к магазину и осматривал его. «Не Загребаев ли уж тут действует?» — подумал Смирнов. Вместе с коченевскими коллегами он выехал на станцию Захолустное.

Одним из задержанных оказался Загребаев…

И вот — допрос. Скрестив вытянутые ноги, Загребаев неподвижно сидел на стуле, медленно цедил слова сквозь редкие зубы, подолгу обдумывал ответ на каждый вопрос. В охрипшем голосе ни раздражительности, ни нервозности.

К допросу Алексей Николаевич готовился серьезно и тщательно, еще раз изучил уголовное дело, кое-где между листами сделал закладки, чтобы можно было быстро отыскать нужные показания свидетелей и другие необходимые документы. Он понимал: преступника голыми руками не возьмешь. Только неопровержимые доказательства могли подействовать на него, заставить говорить правду.

Загребаев лжет, изворачивается, дает неопределенные и путаные ответы. Но капитан Смирнов терпеливо и спокойно зачитывает показания за показаниями. Каждая новая страница — неприятная неожиданность для Загребаева. Каждый его шаг зафиксирован, изучен, проанализирован.

— Давайте, Загребаев, говорить начистоту: скажите, за что вы убили Светлану Пушкареву? — спросил капитан, решив, что настал момент, когда можно ставить вопрос прямо в лоб.

— Я, убил? Пушкареву? — переспросил Загребаев, нагло округлив глаза. — Никакую Пушкареву знать не знаю.

— Правильно, вы ее не знали, но убили.

— Да бросьте вы нахаловку лепить. Не пролезет, не те времена.

— Скажите, Людмилу Грибанову вы знаете? — неожиданно спросил оперативник, откинув корпус тела на спинку стула.

— Когда-то знал. Ну, и что из этого? — раздраженно прохрипел Загребаев.

— Как вы ее знали?

— Жил с ней. Ну и что?

— А то, что вместо Грибановой вы лишили жизни Пушкареву! — вскипел Смирнов, перекидывая листы и тыча пальцем в неровно исписанные страницы. — Вот показания живой Грибановой, вот — Белозерцевой, здесь — вашей матери, тут — сестры… Дать очные ставки?

— Наговорить можно много.

— А это что? — резко спросил капитан, достав из стола нож и клетчатый шарф. — Что это? Шарф опознали многие, в том числе и ваша родная мать. Этот нож видела у вас Грибанова. Рана нанесена именно этим ножом. Есть заключение экспертизы. Вот оно. — Оперативник раскинул листы с красной закладкой. — Можете прочесть, разрешаю.

Увидев нож и шарф, Загребаев вздрогнул, нераскуренная папироса выпала из руки, лицо побледнело, руки беспомощно отвисли к полу.

— Нож вы выбросили, побоялись испачкаться в крови. Шарф сорвало ветром.

Убийца молчал.

— Ну, будем говорить?

— Пишите, — буркнул Загребаев, и тяжелый подбородок упал на грудь.

— Я Грибанову не хотел убивать. Решил только припугнуть…

*

Напрасно и Валентин Крутиков пытался уйти от возмездия, петляя из одного города в другой: Челябинск, Москва, Ленинград, Новгород. Смирнов задержал его в Валдае.

*

Утром в переполненном зале шла планерка — обычное деловое заседание личного состава отдела милиции. Но закончилась она несколько необычно. В наступившей тишине начальник отдела подполковник Гусев отрывисто и громко зачитал приказ: «…За проявленную при раскрытии убийства Пушкаревой находчивости и смекалку, а также за разоблачение и ликвидацию опасной воровской группы Крутикова старшему оперуполномоченному уголовного розыска капитану милиции Смирнову Алексею Николаевичу объявить благодарность, наградить его ценным подарком…»