Ход королевой

– С восьми лет ты росла в созданной мною империи, – вещала наследная правительница, пропустив мои слова мимо ушей. – Тебе она чудилась неволей, пленом, однако из двух зол принято выбирать меньшее. Поверь, мы уберегли человечество от куда более страшной участи.

От хорошо поставленного голоса и ядовитой ауры собеседницы моя кожа покрылась мурашками.

– Едва ли ты слышала о процессах над ведьмами – весьма будничных по старинному английскому законодательству. В колдовстве тогда могли обвинить абсолютно любого, без малейших тому доказательств. Виновных сжигали на кострах, топили, а обвинители не только не испытывали угрызений совести, а, наоборот, гордились собой, своей сознательностью и тем, что они способствуют торжеству справедливости.

В ту далекую эпоху казни отличались… зрелищностью. За измену родине, как в твоем случае, преступника вешали, потом полумертвого снимали, вспарывали ему живот, вытаскивали внутренности, отрезали внешние половые органы. Труп четвертовали, а голову насаживали на кол – для устрашения. Публике нравилось.

А ведь совсем недавно я мнила себя бесстрашной.

– Рефаиты никогда не совершали подобных зверств по отношению к собратьям. И не совершат, даже при нынешних обстоятельствах, – резюмировала Нашира.

Я нервно сглотнула. И поинтересовалась:

– Не ты ли грозилась освежевать своего сородича?

– Только на словах, – отмахнулась моя собеседница. – Арктур понес справедливое наказание. Никакого садизма.

– Да на нем живого места нет. По-твоему, это не садизм?

Нашира не удостоила меня ответом. Шрамы и мучения Арктура Мезартима не волновали ее совершенно.

– До того как стать наследной правительницей, я обитала в исполинской обсерватории Саргасов, где столетиями изучала человеческую природу. Как выяснилось, внутри каждого из вас есть механизм, именуемый ненавистью, и заводится он очень легко, буквально с пол-оборота. Мне доводилось наблюдать войны и насилие. Убийства и рабство. Присущую людям жажду власти.

Очутившись на вашей земле, я воспользовалась знаниями, накопленными в обсерватории: в частности, о том, как сокрушительна бывает ненависть. Нам не составило особого труда обратить народный гнев против «паранормалов» и пообещать контролировать ситуацию. Так возник Сайен. – Нашира устремила взгляд в окно, на цитадель. – Империя, воздвигнутая на человеческой ненависти.

Последние остатки тепла покинули мое тело.

– Я не совершила ничего такого, чем бы вы, люди, не занимались тысячелетиями. Просто сразила вас вашим же собственным оружием. И не собираюсь останавливаться на достигнутом. – Она грациозно встала и направилась в противоположный конец залы. – Рантаны выставляют меня твоим заклятым врагом, но они слепы.

Я завороженно следила, как изящный силуэт скользит по полу.

– Очередная попытка помочь людям закончилась для Арктура плачевно – его предал Джексон, твой будущий наставник. В наказание я натравила на него некий фантом, чтобы не забывал, какова истинная природа человека.

Упоминание об Арктуре придало мне сил.

– Похоже, он не усвоил урок.

– Тирабелл Шератан основательно запудрила ему мозги, исказила представление о тех, кого он намеревается спасти.

Имя Тирабелл она произнесла таким зловещим тоном, что мне сделалось не по себе.

– Мы долго не вмешивались, однако, как показывает практика, люди не способны контролировать самих себя. Если останемся в стороне, вас уже не спасти – никогда.

– С чего вдруг такая забота, Нашира? Ты ведь неоднократно демонстрировала, что люди для тебя грязь.

– Истребив род человеческий, мы рискуем разрушить эфирный порог. И потом, кто-то ведь должен служить империи. Поддерживать естественный порядок, где вы самонадеянно мните себя на вершине иерархии. Досадное заблуждение. Настала эпоха рефаима.

С глаз точно пелена спала. До сих пор Нашира чудилась мне воплощением зла и бессмысленной жестокости, однако каждый ее шаг был просчитан до мелочей; она знала людей лучше нас самих. Мы добровольно вручили ей ключи от темницы.

Однако если у нас отнимут свободу, обратно ее уже не вернут.

– Здание, в котором мы находимся, – произнесла я в ответ, – спроектировано человеческим умом и возведено человеческими руками. Неограниченные в мечтах и талантах, мы воплощаем замыслы в реальность. Реализуем самые смелые фантазии.

Нашира не перебивала. Я не мешала ей говорить, а теперь настал ее черед слушать.

– Таковы люди. Мы создаем и исправляем созданное. Строим и перестраиваем. Да, на нашей совести немало пролитой крови и загубленных цивилизаций. Однако отречься от пороков можно лишь по доброй воле. Лиши нас свободы выбора – и, клянусь, мы никогда не исправимся. – Я смотрела на противницу в упор. – И я буду бороться за свободу до последнего вздоха.

Нашира вновь промолчала, глядя на Лондон, этот мегаполис, воздвигнутый человеческим трудом. Лондон, с его тайнами, историей и красотой, наслаивавшимися друг на друга, словно лепестки розы. Чем глубже проникаешь в его сущность, тем больше загадок встает на пути.