Ход королевой

Наверное, стремясь к бесстрастному изображению вражды своих героинь, она, в конце концов, одинаково полюбила обеих, совсем как мать – своих дочерей. Но из-за того, что изначально у нее было меньше общего с Войной, ей было приятнее влезать в ее шкуру.

Да, сейчас я чаще принимаю сторону Войны…

Это до того парадоксально, что она громко смеется.

Казалось бы, смех – элемент общения с другими людьми, но она освоила его как индивидуальное упражнение и практикует его, когда вокруг только ее кошки, манекены в латах и воображаемые персонажи.

За погоней следует драка. Фразы становятся короче. Она представляет себе каждое движение героинь, не забывает про освещение каждого пятачка: что-то оказывается на свету, что-то тонет в тени.

Она все больше увлекается. Как обычно, лежащая у нее на коленях кошка улавливает ее состояние и по-своему участвует в творческом процессе – поощрительно урчит.

От этого урчания пальцы Моники на клавиатуре дополнительно ускоряются. Она вся там, со своими персонажами, улавливает все запахи – пороха, пота, горелой древесины, скошенной травы, бензинового выхлопа, духов обеих своих любимиц, чувствует вкус крови во рту, слышит их дыхание, синхронное с ее собственным, биение их сердец – бешеное, как у нее самой.

Пальцы мечутся как угорелые, она сама поражена, откуда берутся все эти невероятные зигзаги сюжета. Единственное ее опасение – выскочить из рамок правдоподобия. Она знает, что, войдя в раж, рискует заступить на территорию фантастики, а это уже не ее жанр.

Правда, реальность и правдоподобие – разные вещи. Но реальность, слишком отрывающуюся от земли, приходится придерживать, минимизировать, даже подслащать.

Разве кто-то мог ожидать нападения на Всемирный торговый центр?

Дописав главу, Моника перечитывает написанное, присваивает главе номер и делает разрыв страницы, чтобы приступить к новой главе.

В этом месте она прерывается, закрывает глаза, гладит кошку. Можно творить дальше. Но ее отвлекает звонок в дверь.

Кошка тут же перестает урчать, замирает, топорщит шерсть, напрягает свои подвижные уши, их кончики указывают на дверь.

Моника смотрит на большие часы на стене напротив. Стрелки показывают 21.21.

Бродяга? Заплутавший турист?

Она медлит, на всякий случай еще раз сохраняет свой текст, потом встает и, опираясь на трость, подходит к двери. Ее сопровождают кошки.

Из-за двери доносится шум дождя.

Она смотрит в глазок, видит чей-то силуэт, недоумевает, кто это может быть. Лица не разглядеть из-за капюшона, поливаемого дождем.

– Кто там? – спрашивает она через дверь.

Ответа нет.

– Кто там? – повторяет она – так же безрезультатно.

Тогда Моника вытягивает из своей трости клинок, осторожно отодвигает два засова и медленно приоткрывает дверь. Свет из холла падает на силуэт незнакомца, но его лицо по-прежнему скрыто капюшоном.

Монике кажется, что к ней явился карикатурный ангел смерти, хотя, скорее, это грубая подделка.

Черное небо пересекает зигзаг молнии, в холл проникают ее стробоскопические отблески. Моника зябко ежится и выдавливает три слова:

– Добрый вечер, Николь.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Исаак Ньютон, прославленный антропофоб

Начало жизни Ньютона, родившегося в 1642 г., было удручающим. Его отец умер за три месяца до его рождения, мать снова вышла замуж, когда ему было 3 года. Отчим и родная мать давали понять, что он им не ко двору. Его отдали на воспитание бабушке, которая дурно с ним обращалась. Он рос тощим и тщедушным, плохо учился, был невнимательным, всегда погруженным в себя, не имел друзей, ни с кем не общался. При этом его сильно интересовала химия. Юношей он чуть не стал по воле матери управляющим семейным поместьем, но проявил так мало способностей к практическому делу, что она позволила ему продолжить учебу. Он поступил в Тринити-колледж в Кембридже, где изучал математику, а также – в индивидуальном порядке – астрономию, астрологию и богословие. В 1665 г. в Лондоне вспыхнула чума, и ему пришлось вернуться в родные места, где он два года проводил эксперименты по физике и по оптике. Он загорелся желанием понять, что такое свет, и высказал идею, что белый цвет – сочетание всех цветов радуги.

Он проводил болезненные опыты на самом себе: пил ртуть, втыкал себе в глаз щепки, чтобы понять, как это влияет на восприятие света.

В 1672 г., всего в 29 лет, он был принят в престижное Королевское общество и сконструировал телескоп с вогнутой линзой, гораздо более мощный, чем применявшиеся до того подзорные трубы.

В 1687 г. он опубликовал свой первый труд «Математические принципы естественной философии», в котором изложил свои концепции законов инерции, действия/противодействия, тяготения. Эти законы объясняли, как планеты, вращаясь вокруг Солнца, не всасываются и не отталкиваются им.