Ход королевой

Тропа становится все круче, вода хлещет по ней вниз. Моника скользит, падает на колени, продвигается дальше на четвереньках, но не помышляет о том, чтобы сдаться.

Справа от тропы, ставшей из-за дождя почти непроходимой, вздымается скала, слева – глубокая, кажущаяся бездонной пропасть, впереди не видно ни зги.

От порыва ветра и от сильного дождя она теряет равновесие, пытается выпрямиться, но ветер не дает. Она шатается, скользит влево, к краю пропасти, падает, но в последний момент успевает схватиться за выступ.

Моника висит на руках, вцепившись в мокрый камень и болтая в воздухе ногами. От ледяного дождя у нее сводит пальцы.

Не хочу погибнуть сейчас, вот так.

Она пытается подтянуться, но от каждого движения ее пальцы все больше разжимаются, края камня режут ей руки. Но она не оставляет попыток, извивается, силится снова заползти на тропу. Ей удается чуть-чуть приподняться, но не переместить центр тяжести.

Одна попытка следует за другой, и все безрезультатно.

И тогда от отчаяния она решается на то, что ни за что не пришло бы ей в голову, если бы не страх смерти.

– На помощь! – кричит она.

Она сознает, что из-за шума дождя, из-за грома и ветра шанс быть услышанной в таком гиблом месте, специально выбранном ею для того, чтобы быть подальше от людей, практически равен нулю.

Она уже охрипла от крика и обессилела от попыток подтянуться и залезть на скалу. Она тяжело дышит, но еще не полностью потеряла надежду.

– На помощь!

Тянутся секунды, кажущиеся часами, пальцы немеют и вот-вот разожмутся.

Вот, значит, как кончается моя жизнь протяженностью всего-то в восемнадцать лет.

Она представляет, как летит вниз, в пропасть, как разбивается о камни. Пройдет, наверное, не один день, прежде чем обнаружат мой труп.

Хотя…

Если я провалюсь в какую-нибудь расселину, то меня могут вообще не найти. Наступит зима, мое тело занесет снегом. Никто не знает, куда я отправилась, мама так и останется в неведении, что со мной стряслось. Решит, наверное, что я предприняла в одиночку кругосветное путешествие.

Внезапно перед ее глазами появляется розовый паук с толстыми розовыми лапами. Его появление сопровождает крик:

– Цепляйтесь!

Она без колебаний хватает неведомое существо, оказывающееся человеческой пятерней.

Ее центр тяжести наконец перемещается, ее выдергивают из бездны, и она встает обеими ногами на тропу.

Подняв голову, она видит перед собой человеческую фигуру с горящим на голове фонарем.

Дальнейшее похоже на сон. Фигура берет ее за руку и ведет за собой, стараясь, чтобы она не поскользнулась опять. Так, вместе, рука в руке, они движутся по опасному склону вопреки дождю, темноте и ветру. Против них ополчились все силы природы, но человеческое упорство все равно сильнее.

Вот и прибежище для туристов. Издали оно похоже на сложенную частью из камней, частью из бревен хижину, вроде овчарни.

Дверь не заперта и хлопает на ветру. Моника и ее спаситель перешагивают через порог и торопятся плотно закрыть дверь.

Моника облегченно переводит дух: в хижине сухо и тепло, отсюда нестрашно слушать, как воет ветер и барабанит по крыше дождь.

Спасший Монику человек щелкает выключателем, в хижине становится светло. Здесь все просто, но вполне симпатично: потолок подперт бревнами, в углу печка, есть стол и лавки вокруг него. Человек снимает шапку, и она видит загорелое лицо, длинные волосы, бороду.

– Вы в порядке, не поранились? – спрашивает он.

Моника стягивает насквозь промокшую верхнюю одежду. Он достает из рюкзака маленькую плитку и консервы и принимается готовить еду.

– Вам надо подкрепиться, после такой передряги вы, должно быть, страшно голодны.

– Я вся окоченела… – бормочет она, лязгая зубами.

Он достает из рюкзака и протягивает ей фляжку с коньяком.

– Универсальная микстура от холода!

Она жадно пьет и чувствует, как по телу растекается тепло. От блаженства она закрывает глаза.

– Спасибо.

Он тоже пьет из горлышка маленькими глотками.

– Как вас зовут?

– Моника, «одна» по-гречески.

Мужчина добродушно ее разглядывает.

– Что ж, в этот раз вам повезло, вы оказались не совсем одна! Я Корентен. – Он протягивает ей руку.

Немного поколебавшись, она пожимает ему руку, улыбается, с любопытством его рассматривает. Он смотрит в ее серебристо-серые глаза.

– На кельтском языке мое имя означает нечто вроде «сильного ветра». Созвучно сегодняшней погоде! Признаться, я еле вас вытащил, никак не мог удержать вашу мокрую ладонь.

– Хотите сказать, что я перед вами в долгу?

Он ошарашен ее резкостью.

– Нет, даже в голову не пришло. А что?

– Timeo Danaos et dona ferentes. Знаете, что это значит?