Ход королевой

Это как в домино: выбивание одной фишки приводит к цепной реакции, даже если следующие фишки гораздо важнее.

Необходимо выяснить, не подозревают ли в измене меня саму.

– А я? Что со мной?

Молодой полковник встает и подходит к карте мира.

– Чернобыль, потом Афганистан – это уже перебор. Предлагаю вам отпраздновать крушение советской империи, не выдержавшей радиацию и моджахедов.

Отпраздновать?

Он смотрит на свои часы.

– Переоденьтесь, наведите красоту. Встретимся после работы, в одиннадцать вечера, в секретном баре «Березина» на Басманной. Будем отмечать Новый год.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Николь долго готовится и вечером в шикарном виде – красное платье, черные туфли на высоких каблуках, дорогие украшения – спускается в затянутое дымом, шумное, людное помещение.

«Березина» украшена картинами и фотографиями громких катастроф: вторжение монгольских орд, Черная смерть[25], разгром армии Наполеона, землетрясение в Сан-Франциско в 1906 году, гибель «Титаника», пожар на дирижабле «Гинденбург» в 1937 году, цунами 1960 года в Японии, дымящиеся развалины Чернобыльской АЭС. Последнее по времени фото – сбитый советский вертолет и залезающие на него моджахеды с автоматами, радостно показывающие пальцами знак V.

Здесь не отстают от событий.

Виктор тоже элегантен, с «бабочкой», но не забыл о военных наградах.

Геройский иконостас – национальный атавизм.

Подвыпившие люди в глубине бара затягивают советский гимн, им подпевают все остальные.

Вот он, мой любимый русский дух: они поют и танцуют, даже когда все плохо. Обожаю их!

– Когда тонул «Титаник», – обращается к Николь Виктор, – пассажиры, оказавшиеся в ледяной воде, взялись за руки, образовали круг и запели. Умерший выпадал из круга, но пение продолжалось.

– Наверное, этот хоровод помог им дольше продержаться. Такова сила коллектива. Он повышает сопротивляемость при худших испытаниях.

Телевизор в углу зала показывает музыкальные видеоклипы. Николь просит у официанта пульт и находит канал, транслирующий ретроспективу главных событий года.

– Что вы делаете? – удивляется Виктор.

– Такой у меня пунктик: 31 декабря я люблю слушать обзор мировых событий за год.

И она достает блокнот.

Январь: взрыв космического шаттла «Челленджер» после взлета, гибель семи астронавтов.

Февраль: убийство премьер-министра Швеции Улофа Пальме.

Март: первая трансплантация искусственного сердца французским профессором Аленом Карпентье.

Апрель: взрыв на Чернобыльской атомной электростанции. По официальным данным властей, погиб 31 человек, по данным западных источников, жертв от 700 тысяч до 1 миллиона.

Сентябрь: теракт на парижской улице Ренн, совершенный боевиком ливанской исламистской группировки Хезболла. Взорвалось устройство, подложенное в урну, погибли семеро прохожих, ранено 55.

Октябрь: встреча Рейгана и Горбачева в Рейкьявике для обсуждения подписания договора о разоружении и уничтожении всех межконтинентальных ядерных ракет.

Последняя позиция обзора вызывает у Виктора разочарованный вздох.

– Это называется «позорный мир». Ненавижу Горбачева, худшего руководителя у нас еще не бывало.

Николь не знает, установлены ли в «Березине» микрофоны, не исключает, что это проверка, не ляпнет ли она чего-то, что повлекло бы для нее смертный приговор, и предпочитает отмолчаться.

Но Виктор не отстает, он поднимается с места с полным бокалом.

– Выпьем за наше поражение!

– Может, вы и опустили руки, а я нет. Так или иначе я продолжу борьбу. Для меня это не только политика, но и личное, – возражает Николь и тянется к бутылке с водкой. – Сначала я помяну всех погибших.

Они выпивают, а потом танцуют до полуночи.

Кто-то ведет обратный отсчет перед наступлением нового года:

– 5… 4… 3… 2… 1… Вот и 1987 год!

Радостные крики, аплодисменты, объятия. Виктор и Николь целуются – сначала в щеки, потом, гораздо дольше – в губы.

Я напилась допьяна, мне все равно.

Следующий поцелуй получается еще более долгим и глубоким, в это время музыка меняется с бравурной на проникновенную. Николь узнает песню: это «Нам нужна одна победа» певца и композитора Булата Окуджавы:

Горит и кружится планета,
Над нашей родиною дым,
А значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех, мы за ценой не постоим.

Все подхватывают припев. Виктор пользуется общим всплеском радости, чтобы взять Николь за руку и прижать ее к себе в танце.

Он снова целует ее. От него пахнет водкой, но Николь не противно. У него горят щеки.

– Я люблю тебя, – признается он.

– И зря. Мне не написано на роду ни любить, ни быть любимой.

– Почему ты так говоришь?