Ход королевы

Тем летом они с миссис Уитли ездили в Нью-Йорк – Бет участвовала в турнире, который проводился в отеле «Генри Гудзон». Обе обрели вкус к изысканной кухне, и хотя дома по-прежнему питались обедами быстрого приготовления, в Нью-Йорке ходили по французским ресторанам, даже ездили через весь город на автобусе в «Лё Бистро» и в «Кафе Аржантей». Миссис Уитли специально сходила в Лексингтоне на автозаправку, купила дорожный путеводитель и отметила в нем заведения с тремя звездами и больше, а потом они вместе нашли эти рестораны на карте. Обеды и ужины там стоили чертовски дорого, но ни одна, ни другая о цене не заговаривали. Бет порой соглашалась отведать копченой форели, но никогда не заказывала жареную рыбу – помнила, как давилась ею в «Метуэне» по пятницам. Она решила, что со следующего года начнет учить в школе французский.

Единственной проблемой в поездке были зеленые таблетки. Бет покупала их по рецепту миссис Уитли и принимала на ночь от бессонницы; при этом по утрам, чтобы прийти в себя, ей теперь иногда требовался целый час, а то и два. Впрочем турнирные партии никогда не начинались до девяти, и она приучилась вставать пораньше, чтобы успеть привести себя в норму несколькими чашками кофе из рум-сервиса. Миссис Уитли о таблетках не знала, и, похоже, пристрастие Бет к кофе ее не беспокоило. Она относилась к приемной дочери как ко взрослому человеку, и порой казалось, что из них двоих старше именно Бет.

Нью-Йорк Бет понравился. Понравилось кататься на автобусе и спускаться в подземку, где все гремит и скрежещет; понравилось рассматривать витрины магазинов и слушать, как на улицах люди говорят на идише и на испанском. Ощущение опасности, таящейся в большом городе, ее не тревожило, лихачества таксистов она не замечала, и грязная роскошь Таймс-сквер[29] была ей ни по чем. В свой последний вечер в Нью-Йорке они с миссис Уитли сходили в «Радио-сити мьюзик-холл» на «Вестсайдскую историю» и «Рокетс»[30]. Сидя на бархатном кресле в зале, похожем на огромную пещеру, Бет задыхалась от избытка чувств.

* * *

Она думала, репортер из еженедельника «Жизнь»[31] будет похож на Ллойда Нолана[32] с непрерывно дымящейся сигаретой в зубах, но на пороге дома стояла миниатюрная женщина с седыми волосами, отливающими сталью, и в темной одежде. Мужчина, сопровождавший ее, держал в руках фотоаппарат. Журналистка выглядела старше миссис Уитли, представилась как Джин Балке и сразу прошлась по гостиной быстрой, порывистой походкой, мимолетно окинув взглядом книги на полках и репродукции на стенах; затем начала задавать вопросы. Держалась она дружелюбно и непосредственно.

– На меня произвели впечатление твои успехи, хотя сама я в шахматы не играю. – Женщина улыбнулась. – Знающие люди говорят, ты очень сильная шахматистка.

Бет в ее присутствии слегка оробела.

– И как же должна чувствовать себя девочка, которой приходится соревноваться в мире мужчин? – продолжала репортерша.

– Для меня это не имеет значения.

– Неужели не страшно?

Они сидели в гостиной друг напротив друга. Мисс Балке подалась вперед, внимательно глядя на Бет.

Та в ответ покачала головой. Фотограф отступил к дивану и принялся замерять расстояние до объекта съемки.

– В детстве я была начисто лишена состязательного духа, – сообщила репортерша. – Все время играла в куклы.

Теперь фотограф подошел ближе и присматривался к Бет через объектив, а она вспомнила куклу, подаренную мистером Ганцем.

– Шахматы – это не только состязание.

– Но ты ведь играешь ради победы?

Бет хотелось сказать о том, что порой шахматы – это красиво, но она смотрела в узкое пытливое лицо репортерши и не находила нужных слов.

– У тебя есть парень? – спросила мисс Балке.

– Нет. Мне четырнадцать.

Фотограф защелкал затвором.

Мисс Балке затянулась сигаретой, наклонилась и стряхнула пепел в одну из многочисленных пепельниц миссис Уитли.

– А ты вообще интересуешься мальчиками?

Бет становилось все неуютнее. Ей хотелось говорить о том, как нужно учиться играть в шахматы, и о турнирах, в которых она победила, и о таких людях, как Морфи и Капабланка. Эта женщина ей не нравилась, и еще меньше нравились ее вопросы.

– Я больше интересуюсь шахматами.

Мисс Балке лучезарно улыбнулась.

– Расскажи мне об этом, – попросила она. – Расскажи, как ты научилась играть и сколько лет тебе тогда было.

Бет принялась рассказывать, а репортерша делала записи в блокноте, но Бет догадывалась, что ей все это безразлично. Она и сама, начав говорить, поняла вдруг, что, общем-то, мало что может сказать.