Ход царем. Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина

Зарплата Юмашева в «Огоньке» выросла почти в два раза, почти до 300 рублей, что, как он считал, было несусветным доходом для журналиста. Для тщеславного Юмашева это было тоже немаловажно: по крайней мере, размер своей зарплаты он помнит до сих пор. Однако основной доход у него был другой.

Как известного специалиста по подростковой тематике, Юмашева пригласили на Центральную студию документальных фильмов и предложили написать несколько заявок на острые молодежные темы. И каково же было его удивление, когда почти все они были приняты. Одновременно было запущено в производство несколько документальных фильмов с разными режиссерами. Например, про советских хиппи и кризис 30-летнего возраста («Хор в одиночку»[13]), короткометражка «Карьера» про комсомольца-отличника, который изнасиловал одноклассницу, а затем решил ее убить, чтобы не разрушить свою карьеру.

Для производства фильма про валютных проституток «Хау ду ю ду»[14] съемочная группа пригласила рок-музыканта и поэта Петра Мамонова – он стал единственным актером в документальном кино. «Но утром по пути в киоск мы вместе хотим, чего нет, меня научила ждать свежая краска газет, „Союзпечать“. Нам надо быть в курсе, мы делаем деньги, фальшивые деньги» – присутствие в фильме Мамонова, смотрящего мимо камеры безумным взглядом, делало из обычной документалки о пагубном социальном явлении почти артхаус. «Каждую из тем не просто одобряло руководство студии, но еще и платило огромные по тем временам гонорары», – рассказывает Юмашев.

Тем временем в «Огоньке» Юмашев стал членом редколлегии и координатором работы со многими внештатными авторами. Один из них, публицист Александр Радов, в 1988 году принес ему интервью с Борисом Ельциным, который тогда попал в опалу: после критики советского руководства его исключили из Политбюро и сняли с поста первого секретаря московского горкома партии. До того Ельцин никому не давал таких откровенных интервью, и Юмашев тут же отнес материал главному редактору. Однако через несколько дней Коротич с сожалением сказал, что интервью «Огонек» печатать не будет[15]. Как рассказывал позже в своих мемуарах сам Коротич, от интервью с Ельциным его отговорил член Политбюро Александр Яковлев, с которым тот решил предварительно посоветоваться.

«У меня осталось чувство неловкости и стыда перед Ельциным. "Огонек" – главный перестроечный журнал, мы рассказываем другим о гласности, а сами испугались», – говорил Юмашев. И тогда он решил рискнуть. В то время Юмашев снимал очередной документальный фильм, на этот раз про вундеркиндов, талантливых школьников, побеждавших на олимпиадах по нескольким иностранным языкам, но никогда не выезжавших из СССР. На выделенную под этот фильм пленку журналист решил снять фильм о Ельцине без разрешения руководства ЦСДФ. Чтобы договориться о съемках с самим Ельциным, Юмашев позвонил ему по вертушке из кабинета Коротича. Телефон правительственной связи у опального Ельцина оставался, поскольку он был замом председателя Госстроя.

«Борис Николаевич, это вас беспокоят из Студии документальных фильмов, – так начал свой первый разговор с Ельциным Юмашев из кабинета главного редактора «Огонька». – Мы хотим снять про вас фильм. Давайте встретимся».

«Огонек» в разговоре с Ельциным Юмашев на всякий случай решил не упоминать: Ельцин тогда крепко обиделся на журнал из-за невышедшего интервью. «Он в каком-то разговоре даже сказал: "Я «Огонек» вообще люблю, а с его журналистами терпеть не могу общаться. «Московские новости» – молодцы, а «Огонек», конечно, гадкий, испугались мое интервью печатать"», – рассказывал Юмашев.

Ельцин согласился встретиться. Эта встреча стала началом совершенно другой главы в истории жизни Валентина Юмашева.

Телохранитель и душеприказчик

У будущего президента России Бориса Ельцина тогда был один из худших периодов в жизни. 11 ноября 1987 года карьера кандидата в члены Политбюро и первого секретаря московского горкома КПСС – по нынешним понятиям Ельцин был мэром столицы Советского Союза – рухнула на самом взлете. Он выступил на пленуме ЦК КПСС и раскритиковал партийное руководство, при этом предостерег от славословий в адрес генерального секретаря, заявив, что это недопустимо[16]. Речь была довольно короткая и сбивчивая, Ельцин держал перед собой несколько исписанных листов бумаги. В конце он попросил освободить его от звания кандидата в члены Политбюро. «А насчет должности первого секретаря – наверное, будет решать горком», – добавил Ельцин.