Ход царем. Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина

– Они меня там же позвали со словами: мы видели интервью, это что-то фантастическое, это прекрасно. Мы помирились, потому что решили вложиться в поддержку Бориса Николаевича, – вспоминает в разговоре со мной Чубайс.

– Вообще прекрасно! Это ровно то, что я хотел делать, – ответил он.

– А мы хотим вас нанять на кампанию, – предложили вчерашние враги.

Чубайс вспоминает, о чем они тогда договорились: «Я говорю: "Вообще супер. Я собирался на свои жалкие гроши, а если я еще у вас бабок вытащу на эту историю, мне это нравится, с удовольствием большим"». Позже Гусинский дал ему помещение у себя в «Мосте», в здании мэрии. Чубайс приехал туда уже в роли представителя этой компании – руководителя аналитической группы.

К приезду из Давоса в активе сторонников Ельцина было уже немало ресурсов: медийные ресурсы федерального масштаба, главными из которых были ОРТ и НТВ, гарантии финансовой поддержки со стороны банкиров. Был руководитель мозгового центра – Анатолий Чубайс. Но этого было мало. Для победы требовалось изменить самого Ельцина. А для этого нужна была семья.

Министерство здравого смысла

Середина 1990-х для семьи Бориса Ельцина выдалась непростой. В 1995 году у 35-летней Татьяны родился второй сын, Глеб. У мальчика диагностировали синдром Дауна. Для дочери Ельцина это стало настоящим шоком; она признается, что во время беременности ей не сделали анализ, выявляющий генетические отклонения у плода. Как вспоминает Татьяна, ей никто не предложил провести такой анализ: «Видимо, думали, что у дочери президента такого случиться не может. После выписки из роддома стали с мужем изучать всю доступную литературу на эту тему. Тогда было очень мало информации. Но мы потихоньку все вместе учились. Глеб, конечно, замечательный, добрый и очень милый мальчик, у него масса талантов. Да, у нас была возможность приглашать разных специалистов и педагогов. Воспитание такого ребенка требует больших усилий, и человеческих, и финансовых. Я не говорю про стресс, когда рождается такой ребенок и ты вообще ничего не понимаешь: как его воспитывать, что он может, чего не может, какое у него будущее».

Отец Татьяны в 1995 году тоже был не в самом лучшем моральном состоянии. Ельцин снова чувствовал себя в изоляции, даже еще большей, чем в 1980-е. Блок левых получил на декабрьских выборах больше 40 %, в чеченской войне не было просвета, многие из прежних соратников президента от него отвернулись. «Дело было даже не в 3 %-ном рейтинге (как тогда говорили, "рейтинг практически отрицательный"), а в том, что я перестал чувствовать поддержку тех, с кем начинал политическую карьеру… Интеллигенция, политики-демократы, журналисты – мои союзники, моя неизменная опора – как будто отошли от меня», – позже рассуждал Ельцин в своей книге «Президентский марафон». В довершение всех бед у Ельцина случился сердечный приступ. К предвыборной кампании он подошел потерянным и разбитым.

Ельцин сомневался, стоит ли ему вообще идти на выборы. В августе 1995 года президент заявил главе своей администрации Сергею Филатову, что на второй срок он идти не хочет – очень устал и по семье соскучился. Филатов возразил: если не вы, то Зюганов. Ельцин развел руками: «Я все понимаю, но у меня больше нет сил». Потом, немного помолчав, пообещал вернуться к этому вопросу после выборов в Госдуму в декабре 1995 года.

Семья была против того, чтобы Ельцин баллотировался снова. Его родным хватило и первого срока: это был огромный стресс для всех, сплошные кризисы. Пережить такое еще раз никто не хотел. Не хотел и сам Ельцин. «Бедный Гайдар мотался по стране, пытался придумать кого-то вместо Ельцина, уговаривал Немцова, Боря тогда отказался», – вспоминает Юмашев. Ближайший соратник Коржаков рекомендовал в преемники своего друга – Олега Сосковца, первого вице-премьера, курировавшего энергетику, связь, транспорт и медицину.

Ельцин был как будто и не против. «Статный мужчина, "с открытым русским лицом", настоящий хозяйственник… он был вполне достойной представительной фигурой», – считал[62] Ельцин. Однако за столь короткий срок раскрутить Сосковца было невозможно. Элиты больше склонялись к тому, чтобы объединиться вокруг премьера и политического тяжеловеса Виктора Черномырдина, но тот с треском провалился на думских выборах вместе с партией «Наш дом – Россия».

Именно после этого провала и оглушительной победы коммунистов на выборах в Думу голоса в семье разделились. Как рассказывает Татьяна Юмашева, Наина Иосифовна продолжала настаивать: никаких выборов, никакого второго срока.

– Мама, а что будет со страной? Ты хочешь, чтобы все, что папа сделал за эти четыре года, было напрасно, чтобы все вернулось назад? – говорила Татьяна.

– Конечно, нет. Но пожалейте папу.

– А кто, кроме него?

Окончательное решение сам Ельцин принял после парламентских выборов. «Выборы в Госдуму мы просрали. Там теперь засилье коммунистов. Я не хотел идти на президентские выборы, но теперь иначе никак», – вспоминает Филатов слова Ельцина[63], сказанные ему 4 января 1996 года.