Ход в Шаолинь

Ронин в боковом прыжке целил ногой в голову дракона Хао Дао. Пират стрелял из мушкета. Свинцовый фонтан картечи уже показался из ствола, и лицо стрелка скрыло облако порохового дыма. Кто-то склонился над павшим товарищем. Кто-то прыгал с корабля в воду, пытаясь уйти от неминуемой гибели, а смерть уже настигала его острием брошенного копья. Голый по пояс силач орудовал огромным веслом, как битой для лапты. Получив от него солидную порцию кинетической энергии, вдоль борта летел человек в черной маске. Перед ударом он, похоже, метнул сюрикен. Поэтому его правая рука была выставлена вперед. Получился супермен. В общем, суматоха была – мама не горюй!

Но что-то было не так. Не так, как всегда. Сначала солнышко зашло за тучку. Откуда бы ей взяться в Пустоте? Затем золотистые солнечные лучики сделались серыми. Затем – черными. Они искривились, переплелись и превратились в паутину. Друзья были полностью обездвижены. Взглянув на нос корабля, они увидели боевого мага Тхатто. Лицо жреца скрывал глубокий капюшон, в руках он держал кривой сучковатый посох, напоминающий конечность гигантского членистоногого. За спиной его клубился густой мглистый туман, озаряемый вспышками синих молний. При каждом разряде марево оживало, обретая форму то оскалившегося шакала, то когтистого коршуна, то шипящего змея, то беснующейся пантеры. Жреца окружали его косматые ученики в остроконечных шапках. Тибетцы издавали жуткий монотонный звук, играя на флейтах, украшенных на концах набалдашниками в виде черепов. Но это был не тот звук, который можно услышать ушами. Это была вибрация, которая проникала в голову, в грудную клетку, в живот. Это была гибельная музыка, разрушающая чувство реальности, уничтожающая мысли и пожирающая волю.

На этот раз аналитики МИ-6 рассчитали все точно. Девять старейшин, путешествующих вместе с Чарли в голове Тхатто, рассказали Археологу о последней битве дарашунгов. О том, как принц Падмакара вероломно подловил их, замаскировав на склоне горы отряд йогов с дунченами. Звуки труб не позволили дарашунгам применить свою магию, блокировав любые их попытки воздействовать на Пустоту. Профессор Уиншер предложил абстрагироваться от мистической составляющей этого рассказа и пропустить его сквозь призму научного подхода. «Нам известно, – сказал Уиншер, раскуривая очередную сигарету, – что Тхатто умеет переходить в некое суперпространство, которое он называет „Пустотой “. Там физические объекты проявляют свою волновую природу. Тхатто умеет менять форму и сущность этих объектов, воздействуя на них посредством тахионного поля. С точки зрения гармонического преобразования Фурье Тхатто корректирует спектр сигнала, что и приводит к изменениям в наблюдаемой картинке. Как следует из рассказа девяти старейшин, принц Падмакара во время битвы поставил активные волновые помехи, которые забили несущие частоты дарашунгов. Мы можем проделать тот же фокус. После очередной серии ментальных интервенций мы знаем, какой волновой код применяют наши оппоненты. Также нам известны частотные характеристики тех артефактов, которые они применяют в качестве резонаторов. Значит, надо создать глушилки. Задача Чарли поэкспериментировать с различными предметами – излучателями звука, чтобы добиться нужного эффекта. Раз уж этот Тхатто такой эксперт по битвам в Пустоте, должен же он понять, о чем идет речь».

Тхатто понял. Дух вождя Тегелы открыл ему магические имена его врагов! Однако изъяснялся праотец очень туманно. Вместо того чтобы говорить на исконном языке древних дарашунгов, он мудрствовал о каких-то «спектрах», «частотах» и «амплитудах». Но, может быть, именно так и должны духи открывать людям свои страшные тайны? Иначе зачем были бы нужны они, жрецы – гадатели знамений, провидцы судеб и толкователи сновидений? Тхатто понял. И начал действовать.

Он изготовил волшебные флейты «шепчущие имена». В Тибете для этих целей традиционно использовали человеческие бедренные кости. Однако здесь, в Китае, пришлось довольствоваться простым бамбуком. Зато наконечники флейт маг украсил настоящими черепами летучих мышей. Издалека они выглядели точь-в-точь как человеческие, только миниатюрные. Как и любой другой уважающий себя колдун, Тхатто всегда таскал с собой шкатулку с запасами подозрительных настоек, цветных кристаллов, резко пахнущих порошков и сушеных представителей флоры и фауны. Чтобы придать флейте нужное звучание, он растворил экстракт несбывшихся надежд в слезах ребенка, у которого изо рта отняли чупа-чупс, добавил немного звона разбитых сердец и прошептал мантру «абонент не отвечает или временно недоступен…». В этой эссенции безысходности он вымочил бамбуковые заготовки и оставил их сушиться под полной луной. В каждую флейту он засунул трубочки рисовой бумаги со знаками, выведенными под диктовку Тегелы. Это был интеграл Фурье, физический смысл которого Археологу объяснил профессор Уиншер. В общих чертах. А Чарли уже внушил его своему подопечному.