Ход Вивисектора

– Я слышу это сегодня уже третий раз, но не думал, что и ты будешь среди этих глупцов. Они слепы, раз не видят, что на земле я чувствую себя гораздо лучше, чем в городе – сощурившись и с наслаждением разминая крылья, чуть слышно проговорил Дион. Нокт всё слышал.

– Быть может, мы правы? Или ты, действительно, виноват в том, что о тебе думают в подобном духе – отозвался он.

– Как бы там ни было, жестокость задевает меня. Я понимаю, что в этом ваша цель и состоит, но несправедливость обижает. Она подобна болезни, и вы больны.

– Раз так, то можешь возвращаться назад. Слушай, когда говорят правду и помалкивай – внезапно разозлившись, громко произнёс Нокт. Сейчас в его душе вновь схлестнулись противоречивые чувства: тщеславие порождало гнев, но голос разума подсказывал, остановиться. Грубость уже сорвалась с уст фаратри, и тот тотчас стыдливо замолк. Внезапный порыв был ужасен.

– Я буду молчать. Извини – кротко промолвил Дион, встав с места, – Я сказал это, потому что от тебя такие слова, причиняют боль. Остальные мне безразличны.

– Выбирай место для жилья – вдруг отозвался Нокт, потупившись.

– Но ведь ты всё уже распределил – удивлённо молвил Дион.

– Плевать. Выбирай…

– Нокт…

– Я сказал, выбирай. Это просто: оглядись и найди место, где бы тебе хотелось жить следующие два месяца.

– Неважно – быстро ответил Дион, будто увидев, что Нокт, борется с собой. Его брат закрыл глаза. Туманный образ, словно бельмо, мелькал в глазах. Немедленно развернувшись, парень прошептал:

– Хорошо, как хочешь. Я сам выберу для тебя место, только прошу, не думай, что я буду отвечать за тебя!

– Кажется, для этого я не подавал поводов – заметил Дион, одновременно умилённый и задетый новой грубостью брата. Нокт негромко ответил.

– Прости.

Вскоре в лагерь вернулись все остальные. После недолгого совещания было принято решение устроить охоту на оленей завтра днём, сегодня же – заняться постройкой шалашей. Каждый из двадцати фаратри уже обзавёлся строительными материалами, теперь им предстояло лишь занять места и начать постройку. Нокт изложил своё видение будущего устройства лагеря, и, выдержав лёгкую корректировку, его идеи были утверждены, как обязательный план. Работа закипела. Сначала каждый приступил к постройке стен. Некоторые особенно практичные фаратри, в числе которых был и Нокт, порекомендовали обмазать уже построенные опоры глиной, чтобы сделать их устойчивее. Так и сделали. Шаг за шагом, час за часом, на пустынном месте у невзрачного, но крепкого валуна выросло целое поселение, состоящее из маленьких домиков, поместиться в одном из которых могли двое фаратри с прижатыми к спине крыльями.

Когда работа была завершена, солнце уже склонялось к горизонту, и тень от самого маленького камушка вытягивалась и превращалась в гигантскую полосу. Нокт довольно оглядывал общий результат и не видел причин для недовольства. Даже Дион, который прежде не отличался в практических делах, сейчас соорудил свой дом вполне сносно.

Некоторое время походив между только что возведёнными шалашами, черноволосый фаратри, наконец, произнёс фразу, знаменуемую финал первых суток на земле:

– Трудовой день завершён.

Пусть это прозвучало слишком надуманно, то есть так показалось почти всем, но Нокт сказал это без какой-либо возвышенной интонации, а напротив – просто и спокойно, как говорят о совершившемся факте.

– А сейчас начинается разгульная ночь! – вдруг вставила Асити и рассмеялась, отчего Нокт покривился, словно от зубной боли.

– Поясни – потребовал он, предчувствуя, что в голове девушки созрела мысль, скорее всего, глупая и дерзкая.

– О, поглядите на нашего лидера! Он уже готов съесть меня за одно неосторожное слово. Под фразой «разгульная ночь» я всего лишь подразумевала небольшие посиделки вокруг костра, и не более того. Надеюсь, ты не запретишь нам поговорить, пошутить, посмеяться, в конце концов. Мы не можем быть такими, как Дион, который чувствует себя прекрасно и в гордом одиночестве. Нет! Мы не такие зануды! – вскричала Асити, в продолжение своих слов поглядывая то на Нокта, то на всех остальных. Дион безмолвно стоял в стороне и спокойно слушал. Когда девушка замолчала, он ответил:

– Так вышло, что на этот год все мы связаны. Мы скованы одной цепью, и за это время я думаю, вы узнаете меня лучше. Ты, Асити, судишь обо мне понаслышке, а оттого порой говоришь обидные слова. Чтобы ты лучше поняла меня, сегодня я присоединюсь к вашим, как ты выразилась, посиделкам.

– Вот и отлично! – воскликнула девушка и залилась звонким пронзительным смехом, который вскоре перерос в какой-то дикий хохот. Фаратри удивлённо смотрели на неё; все, кроме Диона. На его лице было выражение совершенного спокойствия. Правда, изредка оно нарушалось позывами к смеху. Постепенно Дион начал улыбаться и вскоре тоже засмеялся, сам не зная, отчего. На этом собрание кончилось. Асити успокоилась и пошла в свой шалаш, остальные фаратри, образовав небольшие группы, разошлись на несколько метров от валуна.