Ход Вивисектора

Первым по неписаному правилу шёл Нокт, за ним следовали остальные. Дион двигался в хвосте, силясь описать самому себе испытываемые в данный миг чувства.

«Ну, чтож, – думал он, – С одной стороны, всё здесь по-прежнему прекрасно. Ничуть не хуже, чем в парках, впрочем, в людских поселениях не так хорошо. А с другой – есть в этой ситуации что-то тревожное, неестественное. Что нам делать здесь? Мы толпа, конечно, мы выживем, но…» – на этом «но» мысль юноши оборвалась и осталась незавершённой. Всю дорогу, пока Нокт выбирал место для ночлега, Дион пытался понять, что же скрывается там, за гранью оборванного размышления. В итоге, когда группа, превратившись из колонны в разронянную толпу, подчиняющуюся лишь порывам молодости, проходила рядом с каменными глыбами, Дион догадался о причине своих сомнений.

«Страх, – сказал он себе, – Неясный, но весьма ощутимый страх». На этом его терзания кончились – все остановились.

– Вот – сказал Нокт, указывая ладонью на песчаную поляну, скрытую в тени гигантского, обтёсанного ветром, валуна, – Здесь мы построим наш первый лагерь. Все согласны?

– Да – отозвался фаратри, имя которого было Энен, – Неплохо. На могилу похоже.

– Кто бы сомневался – рассмеялась Асити, – Чтобы Энену что-то понравилось, нужно чтобы небо утонуло в огне, и твердь земная провалилась в бездну!

– Глупости говоришь – желчно отозвался осмеянный юноша, – Только дуракам всё нравится! Разумные люди думают, прежде чем делать.

– Я подумал – усмехнулся Нокт, ища глазами в толпе брата, – Здесь мы будем защищены от ветра, дождя и от надоедливых насекомых.

– Разве что змеи заползут в наши жилища. Их привлекает тёплый песок и солнце – на этот раз вставила какая-то девица, длинные волосы которой были заплетены в тонкие косички.

– Вот! Флери дело говорит – усмехнулся Энен, чувствуя, как серые перья на его крыльях треплет легкий ветерок.

Это было приятное чувство, и юноша вскоре перестал возражать, препоручив споры о жилище более активной Асити. Девушка тоже спорила недолго, все её доводы разбивались об аргументы Нокта. Было решено – делать привал у гигантского валуна.

– Итак, сейчас главное как можно скорее соорудить временное жилище. Идите в лес и наберите веток, камней и мха. Из всего этого мы будем строить наш небольшой город – встав в центре песчаной площадки так, чтобы его видели, начал распоряжаться Нокт. Теперь фаратри слушали его внимательно, никому не приходило в голову спорить. Даже Асити и Энен, до этого составляющие противоборство Нокту, молчали.

– Все всё поняли? – закончив инструкцию, спросил юноша. Ответом послужили кивки и одобрительный гул. Вскоре фаратри удалились по направлению к опушке леса и, оказавшись среди деревьев, трав и кустарников, разбрелись в разные стороны.

Первое время они, действительно, имели право работать сообща, чтобы привыкнуть к новому месту. Однако позже, по прошествии двух месяцев жизни на земле, небесные существа должны были расстаться, построить дома в отдалении друг друга и действовать самостоятельно. Таковы были правила испытания, и хотя за ними никто не следил, каждый из фаратри строго следовал им.

Когда все разошлись, Нокт, оставшийся один у валуна, принялся за планировку жилых мест. Рядом с камнем, огромным настолько, что одну из его сторон можно было сделать внутренней стеной для некоторых шалашей, Нокт начал расчерчивать на песке жилые зоны, попутно их подписывая. Каждому из фаратри он отвёл равную площадь, не забыв и о себе и внутреннем дворике. Закончив, юноша хотел было тоже пойти в лес за строительными материалами, но вдруг передумал и сел на песок. Вновь перед ним пронёсся невнятный образ, и парень вздрогнул. Мотнув головой, чтобы прогнать видение, он напряжённо вздохнул.

Его мысли по-прежнему крутились вокруг устройства новой жизни, и это помогло ему сохранить самообладание.

Нокт принадлежал к числу людей практичных, то есть обладающих качествами, полезными в жизни. Вместе с этим у него было то, что называлось чутьём или, лучше сказать, проницательностью, ставящей его выше остальных практиков, полагающихся на сухие факты. Несмотря на это, он, как и многие из его породы людей, боялся необъяснимого, не верил в мистику и всюду искал рациональное зерно. Это помогало ему порой доходить в размышлениях, к которым он был склонен, до весьма интересных заключений. Правда, их он предпочитал держать при себе.