Хохотушка

Наш катер был небольшим корабликом морской пехоты: двенадцать метров в длину, три в ширину. Небольшая рубка, куда поместились только Толик, вставший за штурвал, и Денис, следящий за системами обнаружения –несколькими радарами и сонарами. Из бортов катера выступали короткие крылья с реактивными двигателями, большую часть пути мы должны были пролететь над морем, на высоте нескольких метров, пока позволяла погода. У самой цели волны были слишком высокие, что делало невозможным аквапланирование, и мы должны были перейти в обычное надводное движение с помощью турбовинтовой установки. Трюма у катера почти не было, все пространство под палубой занимали баки с авиакеросином, крошечную комнату под рубкой матросы заполнили стрелковым оружием, бронежилетами, боекомплектом, медицинскими аптечками, на мои возражения адмирал только сказал: «Так надо. Правила менять не будем. Примета плохая».

Мы сбились в кучку на носу катера на местах морпехов, защищенных от лобового ветра стальными экранами. Когда все пристегнулись, Толя пошел на взлет. Мы заметно напряглись, вспомнив наш прошлый полет на дирижабле, но катер уверенно поднялся в воздух и понесся с диким ревом над беснующимися волнами.

– Взлет на отлично! – одобряюще улыбнулся и прокричал сквозь шум двигателей адмирал. – Южный флот умеет!

Видимо, он имел в виду, что Анатолий служил на Первом южном, с которым у северян всегда было негласное соревнование. Более непримиримых соперников в любых состязаниях вооруженные силы не знали. Зарипов был легендарным адмиралом с Севера, и признание им мастерства нашего коллеги означало, что Толик действительно умеет летать. В чем мы, если честно, после недавних событий с дирижаблем, сильно сомневались.

Разговаривать сквозь рев турбин было невозможно, и мы с Мариной задумались – каждый о своем.

– Вражеский крейсер нарушил границу Русского союза! – сказал в радиогарнитуру адмирал, когда мы углубились на территорию полигона на сто тридцать километров.

Сверившись с данными информационного планшета, связанного с радиостанцией в его рюкзаке, он уточнил:

– Двигается вдоль границы полигона.

– Вражеский крейсер выпустил беспилотники, – снова произнес он, когда мы преодолели большую часть пути. Наш флот пока не отвечал на провокацию, сосредоточившись на поисках «Ультиматумов».

– Вражеский крейсер выпустил два катера с десантом, движутся в нашу сторону, – адмирал встревожился, – мир сейчас находится в нескольких минутах от новой войны. Ядерные силы всех стран в полной боевой готовности.

Когда до цели в центре полигона осталось пятьдесят километров, Толя посадил катер на воду, и мы пошли по штормовым волнам, началась нешуточная качка. Мутило с непривычки, но мы терпели.

– Частичный отказ радаров! – донесся по внутренней связи голос Дениса. – Сонары почти ничего не показывают. Оптические системы отключились.

Несмотря на то, что, по нашему мнению, ничего не происходило, состоялся невидимый бой систем подавления и радиоэлектронной борьбы корабля-мишени с нашей «Афалиной».

– Связи нет! – адмирал убрал планшет в сумку. – Последнее, что удалось получить, – это обращение президента к народам Союза в связи с началом военных действий. Граница нарушена с четырех сторон. Полномасштабная война начнется через два часа. Империя Хань осудила нарушение границы Союза и готова к ракетному удару по общему врагу.

Адмирал расчехлил многоствольный пулемет на корме и встал за его пульт управления. Автоматическое наведение не работало, и он готовился стрелять «на глазок» по целям в пределах видимости.

Мичман Печкин внимательно смотрел в небо. Нам, гражданским, стало немного жутко от того, что двое военных заметно напряглись. По ним было видно, что они не на шутку встревожены.

– Что вы ищете? – спросил я вполголоса у Печкина.

– Беспилотники, – он ответил также негромко, – они должны уже нас обнаружить.

Он показал рукой на запад, на низкие темные облака над штормящим морем.

– Мы у цели! – произнес Толик, когда впереди показалась баржа с наваренной из металла рубкой и постройками, похожая на новейший крейсер врага. Настало время моего плана. Я забрался на самый нос корабля, на надстройку, являющуюся то ли системой обнаружения, то ли самоликвидации. Чувствовал я себя как мишень для вражеских беспилотников.

– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, – запел я детскую колыбельную, выкрутив мощность сигнала на максимум и продублировав его на десятки рабочих частот Северного флота, – придет серенький волчок и ухватит за бочок…

– Вижу беспилотник! – крикнул Печкин. – Заходит на атаку!

«Тррррр!» – раздался за моей спиной выстрел многоствольного пулемета.

– …Тебя схватит за бочок, и утащит во лесок… – я продолжал петь колыбельную.

«Фррр!» – услышал я знакомый стрекот «Грача». Звук падающей обоймы и снова: «Фррр!».

– …и утащит во лесок, под ракитовый кусток…

«Тррррррррр!» – выдал длинную очередь пулемет на корме.

– Цель поражена, товарищ адмирал, – услышал я голос мичмана.

– Двадцать минут до огневого контакта с вражеским десантом, – крикнул адмирал. – Ваня, поторопись!

– …баю-баюшки-баю, не ложися на кр…